Конечно, ей было страшновато лезть в подземелье – туда, где нет людей, а есть только крысы. Ей вовсе не хотелось ни с кем драться, поэтому она не стала надевать броню и перчатки, даже не подумала о них. На случай непредвиденной опасности у нее в кармане был маячок в комнату Дениса – красная ленточка, привязанная к свистку Аэрона, который нельзя было потерять и который никто не мог отнять. Поэтому Маша чувствовала себя спокойно. А еще – никто в Каменном Сердце не говорил ей, что под землей есть чудовища или бандиты. Что до крыс и мышей, их девочка по-прежнему нисколько не боялась. Спать, пока они хозяйничают, совсем не то же самое, что идти мимо них. Поэтому она и отправилась в подземные круглицы абсолютно одна, без брони и оружия – даже кухонный нож не взяла. Просто для того, чтобы не шалили нервы, Маша щелкнула пальцами, становясь прозрачной и, как она надеялась, в полумраке даже невидимой.
Лестница была крепкой и не очень длинной. Но едва Маша встала на ней во весь рост, ноги оказались, словно в пустоте, и от этого подпрыгнуло сердце и закружилась голова. Лестница спускалась ровно посередине обветшалого коридора, увешанного под потолком длинными лампами, неряшливо покрытыми красной краской и от того светившими неровно и тускло.
Маша, замирая, спустилась до середины, а потом нагнулась, повиснув, посмотрела вокруг. Ничего, только длинный изгибающийся коридор, лужи стоялой воды на полу, сочащиеся влагой трубы по стенам и тусклый красный свет. Далеко по коридорам пронесся тихий стон ветра, и девочка задумалась, какой из ветров мог здесь заблудиться. Она спрыгнула с лестницы и отошла поближе к стене, подальше от света ламп, чтобы ее, прозрачную, никто не заметил. Маша уверенно шла за синим лучиком. Долго шла, так что заныли ноги, когда она уже собралась присесть и отдохнуть, коридор уперся в огромные двери. Разглядев в неровном красно-синем свете, что облезлый замок покрыт краской того же оттенка, что и один из ключей, Маша отперла его и заглянула в следующий коридор. Здесь были такие же лампы, только оранжевые, такие же трубы, такие же лужи на полу. Но что-то ощутимо изменилось. Во-первых, невнятные звуки заполняли чистую тишину так, что вой ветра совсем потерялся. Во-вторых, тут царил омерзительный запах. Маша даже отшатнулась, а потом сверилась с фонариком колокольцев. Точно ли ей идти туда? Но синий луч упрямо показывал вперед, и девочке ничего не оставалось, как следовать его указке.
Оранжевый свет был еще хуже, чем красный. Теплый и тусклый, он придавал всему одинаковый коричневый цвет.
Маша осторожно шла, держась рукой за стену. В другой руке у нее был прибор. Неясные звуки – не то шорох, не то шепот, не то скрип, не то все сразу – становились ближе. Девочка устала, она почти волокла прибор, цепляясь другой рукой за трубы. Вдруг ее пальцы прикоснулись к чему-то теплому, что сразу выскочило и пропало. Маша отдернула руку и отпрыгнула от трубы, и тогда из-под ее ног прыснула в разные стороны с отвратительным визгом серая каша. Девочка замерла, щуря уставшие от плохого света глаза. Ей показалось, что пол в коридоре шевелится, или у нее голова закружилась от усталости? Маша приподнялась на цыпочки и кольцом Шамана попыталась немного соскрести краску с оранжевой лампы. На том пятачке, где она стояла, стало немного светлее, но сам коридор все еще терялся в противной коричневой полумгле. Однако и этого света оказалось достаточно. Маша стояла на самом берегу крысиного моря.
Несмотря на то что девочка не боялась крыс, ей стало нехорошо при виде моря суетливых серых спинок, заполнивших весь оранжевый коридор. Если на кухне у Трепки этих мерзких тварей было полно, то сравнить это с тем, что творилось под землей, все равно что сравнить песок из детской песочницы и пустыню Сахару. Луч колокольцев упрямо показывал в самую гущу шевелящихся крохотных тел, а девочка не могла себя заставить сделать хотя бы один шаг.
Когда какая-то крыса попыталась укусить ее за носок, Маша с облегчением подумала, что на ней высокие сапожки. Взвизгнув, девочка попятилась. Она даже сложила пальцы для щелчка, готовясь в любой момент сбежать в уютную комнату Дениса, если звери нападут на нее. Но крысы вели себя на удивление мирно. Даже та крыса, что попыталась укусить сапог, всего лишь обиделась, что ей наступили на хвост. Крысы пищали, шевелились, барахтались, но никуда не двигались, просто шебуршали на одном месте.
– Что это с ними? – пробормотала Маша. Она не бы ла экспертом по крысам, но все же их поведение показалось ей подозрительным. Она отступила на несколько шагов, прикидывая, сломается ли прибор, если его просто бросить включенным в самую гущу крысиных тел. Да и добросит ли? Прибор ей не принадлежал, упади он среди крыс, доставать пришлось бы голыми руками. Маша замерла, осматривая трубы и обдумывая, выдержат ли те из них, что отошли от стены, ее вес, если она полезет по ним, достигнет ли нужного места, не свалится ли в крысиное море… Жаль, что на уроках физкультуры не учат ползать по трубам.
Вдруг ее внимание привлекла лужица воды на полу. Все время, пока девочка была здесь, вода была неподвижной как зеркало. А тут внезапно по ней прошла рябь, несмотря на то что крысы были довольно далеко. Вода разгладилась и снова чуточку дрогнула. И еще раз. Кто-то шел. Кто-то очень большой, потому что пол вздрагивал все сильнее, а вода дрожала все чаще, пока не пошла волнами.
– Я заперла дверь, – сказала себе Маша. – Значит, этот кто-то идет из-за крысиного моря. Кто это, а? Или что это?
Крысиное море заволновалось, зверьки запищали громче и начали карабкаться по головам друг у друга к стенам. Посередине образовалась дорожка. Маша смотрела в глубину коридора во все глаза. Она уже заметила, что место, куда ей следовало положить прибор, освободилось, синий лучик доходил до него и упирался в пол. Но все же Маша не спешила бежать по коридору из живых крыс. Она увидела впереди
