«И если уж говорить совсем откровенно, то не такая уж это и большая потеря», – подумал он.
Была ли у него опаска, что обманут? Не без того. Но его сестра Любава, вернувшаяся из Владимира после смерти своего мужа, много рассказала о его сыновьях, в том числе и о Юрии, от которого была в полном восторге (столько дорогих подарков: стеклянная посуда, зеркала, украшения). И если верить рассказам, то более благочестивого и верного своему слову человека среди князей не сыскать. Да и после ее отъезда в Полоцк шли новые слухи о великом князе, что только подтверждали его репутацию.
– Я согласен присоединиться к вам, – наконец сказал Брячислав Василькович.
– Добро, – улыбнулся Ярослав и украдкой перевел дух, потому как весь измучился из-за несвойственной ему задачи, ну не дипломат он. – Но повторяю, мой брат поможет тебе с Орденом после того, как станет Цезарем всея Руси…
– Я понял, – невесело усмехнулся князь Полоцко-Витебский. – Прежде чем что-то получить, надо сначала что-то дать. Итак, что я должен сделать для своего цезаря?
– Не так уж и много…
3
По весне, как только позволили условия, в Смоленское княжество вторглось сразу три армии.
С востока через Вязьму с блокировкой Ржева вошел Юрий Всеволодович с десятью тысячами человек, из них пять тысяч – пешцы. Остальные – дружина и охотники.
По сути, пешая часть армии представляла собой полный легион. Но это название Юрий брать не стал, как и заимствовать другие обозначения структурных подразделений ромеев, – чуждо и неудобно. Он сделал проще, легион назвал ратью, чтобы боец звался ратником, полк оставил полком, а сотню назвал хирдом, десяток так же остался десятком. То есть в рати пять полков, в каждом из которых по десять хирдов.
Единственно, что войско роднило с легионом, и то постольку поскольку, это символ – бронзовый сокол, расправивший крылья.
С севера на Торопец обрушился Ярослав Всеволодович так же с десятью тысячами, из которых пять тысяч ушкуйников на своих ладьях.
И с запада перешел границу с тремя тысячами Брячислав Василькович. Но он особо наступательные действия не вел, слишком уж близко к его границам Смоленск, а сил все же маловато. Скорее, выполняя союзнический долг, просто обозначил свое присутствие, тем самым еще сильнее сковывая движение и создавая угрозу для Смоленска, если вдруг Владимир Рюрикович все же решится выступить против Юрия или Ярослава.
Они, кстати, не стали задерживаться у Торопца и Вязьмы (зачем тратить время на штурм второстепенных городов, которые сами сдадутся, если сразить столицу княжества), просто блокировали их малой частью сил, скорым маршем двигались к столице смоленского княжества.
Для Владимира Рюриковича, что мог выставить порядка шести тысяч помимо городского ополчения, это был сногсшительный удар. Своей дружиной он мог блокировать только одно вторжение Ярослава или Юрия, в лучшем случае разбить и прогнать Полоцко-Витебскую дружину, но это все ни о чем. Пока он будет бодаться с одним противником, остальные сделают свое черное дело, дойдут до Смоленска и возьмут его в осаду. В итоге, лишившись базы, князю придется уйти из княжества, а это по сути полное поражение.
А потому он не придумал ничего лучше, как остаться в городе в надежде дождаться помощи от киевского князя, коя была ему обещана. В общем-то, правильное решение в любых других условиях…
Владимир Рюрикович со смешанными чувствами смотрел со стены на огромную двадцатитысячную армию, что окружила его город плотным кольцом, и не понимал, чего они ждут. Прошла уже неделя, как Юрий подошел к Смоленску, но не провел еще ни одного приступа. И, что еще удивительнее, не было видно подготовки. Не строились осадные башни, не собирались фашины для забрасывания рва, даже лестниц, и тех не делали.
На первых переговорах великий князь владимирский предложил ему оставить город с миром и уйти, либо же, оставшись, признать его своим цезарем, принеся клятву верности, но так опозориться он, конечно, не мог. Помощь, опять же, должна вот-вот подойти, надо только продержаться.
– Чего же он ждет? Только запасы проедает… – недоумевал его сын Ростислав.
– Не знаю… знаю только, что просто так он ничего не делает… И это меня беспокоит.
– Да что тут можно сделать, отец? Он ведь даже осадные башни не строит!
– То-то и оно…
Тем не менее горожане все это время готовились к осаде, на стенах накапливались камни и бревна, чтобы сбрасывать их на штурмующих. Дымили костры под чанами с булькающей водой и маслом, чтобы облить ею все тех же смельчаков, что попытаются взобраться на стену.
Защитники, правда, не горели особым желанием воевать. Все знали, зачем пришел сюда Юрий Всеволодович… Но и своего князя ослушаться тоже не можно.
«Другое дело, что биться до конца с ним они не станут, сложив оружие при первой же возможности», – понял князь Владимир Рюрикович.
Но вот еще через день войско Юрия Всеволодовича зашевелилось.
Князь смоленский даже обрадовался предстоящему штурму, хоть какая-то определенность настала. А сколько он побьет северян! Ведь первый штурм, как правило, не бывает удачным, да и последующие тоже… лишь пятая-шестая попытка может оказаться успешной.
Тут еще прилетел голубь от киевского князя, извещавшего, что войско собрано и идет на выручку.
«Неужели Юрий ждал именно этого?! – изумился Владимир Рюрикович. – Но если так, то откуда он уверен, что штурм будет удачный и он сам не окажется в западне?! Предательство?»
Князь Смоленский вызвал воеводу боярина Сафона Доргобужского и приказал ему сменить все отряды, охраняющие городские ворота, а также дополнительно усилить их на случай удара изнутри сторонниками Юрия.
Тот понятливо кивнул, сказав:
– Поставлю одних дружинников.
– Именно. Нет у меня доверия городскому ополчению…
И вот он, приступ.
– Таран…
К городским воротам поехал здоровенный сарай на десяти колесах, с крутым скатом крыши, обшитой сырой кожей. Даже с виду он выглядел довольно основательно, что и показали первые попытки его разломать.
Делать вылазку с целью разрушить эту конструкцию было бесполезно, ибо за тараном, прикрываясь большими щитами, двигались пешцы-стрелки, так что стоит только кому выскочить из ворот, как их всех нашпигуют болтами. Так что образуется завал в воротах, который быстро не разобрать, чем могут воспользоваться штурмующие.
Итак, даже самые тяжелые булдыганы не могли проломить крышу, отскакивая от нее, словно от барабана.
Фанера отлично держала удар.
Огонь также не мог причинить вреда. Горящее масло огненными ручьями стекало с сырой кожи на землю.
Вот «сарай» подъехал к воротам, предварительно забросав ров связками хвороста, которые все же приготовили, просто в небольшом количестве, ровно столько, сколько надо, и замочили в воде, чтобы не сгорело, и все
