Хоть что-то трогает твою душу. Я рада этому замечанию.
— Этой ночью, около трех часов — и не смотри на меня так! Ночь — лучшее время для креативных мыслей. К слову, он поймал нас на выходе из выручай-комнаты — мы совсем не ожидали того, что он будет там ошиваться в совершенно случайное время! — оправдания парня выглядят мило, пока он размахивает руками и чуть ли не рвет на себе волосы.
— Забрал рукопись и понес в свою конуру, а пока мы выжидали удобный момент — избавился. Так он сообщил утром с мерзкой рожей, но мы все же проверили. Не обманул.
Девушка сидит напротив, тщательно поглощая услышанную сумбурную комбинацию из голых слов и чистых интенций. Она взвешивает все «за» и «против» в мучительных потугах.
— Я, конечно, еще подумаю, но…
— Я готов пойти на все ради этого.
И ради тебя, если честно.
— Я готов… Нет, мы готовы не досаждать тебе какое-то время своими экспериментами. Стараться делать все без масштабных последствий…
— И ты думаешь, у вас получится? — Гермиона искренне удивлена, но уже не пытается скрыть благожелательности, что таится в душе с самого начала их разговора.
С самого начала их знакомства, пусть каждая новая встреча и оборачивается все новыми обоюдными негодованиями.
— Я ничего тебе не обещаю, Фред. Это очень опасно… Сейчас, по крайней мере.
— Нет, только не говори, что отказываешься. Хотя бы подумай. Прошу.
Ты так упрям и так полон надежд.
Прошу тебя, помоги. Наша глупость может обойтись в несколько лет застоя и парочку искалеченных тел. Вряд ли кто-то будет рад потерять двух спасительных лучиков в этом суровом месте.
Благо, хоть ты останешься нас греть. Я так надеюсь, но не рассчитываю.
— Мне нужно кое-что закончить. Дай мне время.
Ты греешь меня все чаще, Гермиона, но лед твоего обыденного холода все еще сковывает мое сердце.
— В любом случае я очень тебе благодарен. Даже за то, что ты меня выслушала. А еще, — он бросает мимолетный взгляд на заключенный между ее рук листок, — почитай про анимагов. Это тебе пригодится тоже.
***
Гермиона зла на весь мир, но в первую очередь — на него.
— Фредерик Уизли, я покажу тебе, где раки зимуют! Ты у меня еще попляшешь!
Девушка летит по наполненному мягким светом коридору Хогвартса, всеми силами сдерживая свой внутренний пыл и пытаясь не обращать внимания на шушуканье окружающих ее лиц. В ушах до сих пор отдается разочарованный голос МакГонагалл, сообщивший ей не лучшие новости этого дня:
— Мисс Грейнджер, я крайне недовольна нынешним положением дел! — вероятно, она хотела сказать, что недовольна самой волшебницей, но не стала бросаться обвинениями с самого порога.
— По школе ходят интересные слухи, связанные с… Позвольте, процессом вашего обучения. Люди строят множество теорий, не совсем понимая, о чем говорят.
Столько стыда я еще никогда не испытывала: ни за себя, ни за кого другого. Пока профессор меряла комнату шагами от книжных полок до окна, а я нервно сжимала и разжима кулаки, ком невероятной обиды подбирался к самому горлу.
— Прошу вас быть более бдительной и не распространяться об определенных вещах. Однако какое-то время придется потерпеть нападки со стороны все неправильно понявших.
Я оправдывалась, как маленькая провинившаяся девочка, которая нарушила ряд договоренностей. Женщина, как мне показалось, поверила в искренность моих слов — я все-таки не из болтливых простушек. Однако уровень нашего взаимодоверия с профессором нетерпеливо рушится одним именем — Фред Уизли.
Гермиона стремительно влетает в Большой зал, обращая к себе сотни взглядов и десятки непрошенных фраз.
— Смотрите на нее внимательно, вдруг грязнокровка решится показать нам пару фокусов, — выкрикивает Малфой, поддерживаемый хохотом аристократической свиты. На это высказывание Гермиона яростно шипит, резко меняя направление к столу слизеринцев, выставив перед собой волшебную палочку и замахнувшись другой рукой:
— Еще одно слово, Малфой, и я не оставлю на твоем лице ни одного живого места. Захотел повторить? Так пусть за этим столом знают, что мой любимый фокус — раз за разом разбивать нос зазнавшемуся хорьку, — она выплевывает слова в сторону шокированных студентов зеленого факультета и слабо отбивается от сильных рук Гарри, оттягивающих ее назад:
— Герм, что произошло?
— Я совершила огромную ошибку, — она находит широко распахнутые от удивления глаза Фреда без особых усилий и, подбежав к нему, хватает за галстук: — Ты! Есть разговор! — отпускает рывком, почти с треском. Парень потирает пострадавшую часть шеи и одними губами сообщает всем направленным на них взглядам:
— Я сам ничего не понимаю!
Фред слышал от судачивших проходимцев, что за Гермионой с этого дня закрепилась дурная слава: мол, девочка совсем заучилась, и теперь пользуется странными — но всем интересными — методами, посещая сразу несколько занятий. Доказано это, впрочем, было плохо.
Близнец и глазом не успевает повести, как Грейнджер толкает его к бетонной стене коридора, кажется, — о Боги — со слезами на глазах, начиная свою тираду:
— Ты усомнился в том, что я могу хоть что-то сделать для вас, или что? Решил раньше времени облить меня грязью, распустив сплетню о моем незаконном, смешно, получении знаний? Сколько слухов вы распространили — два, пять, десять? На что хватило фантазии? — она то срывается на крик, то говорит почти неслышно, борясь с подступающей истерикой. Обида грызет нутро своими ядовитыми клешнями.
— Постой, — Фред хватает Гермиону за лупившие его руки, меняясь с девушкой местами — теперь она подпирает собой холодный бетон, совсем не сопротивляясь нескольким пролитым слезинкам. — Успокоилась? — он хочет вытереть мокрую дорожку на ее щеке, но находит это более чем интимным в сложившихся обстоятельствах, поэтому не предпринимает ровным счетом ничего. — Мы не имеем к этому никакого отношения, Гермиона.
Хватит называть меня так сладко, подонок.
— Миона. Поверь мне. После нашего с тобой разговора я не обсуждал дело даже с Джорджем — у нас элементарно не было времени и нужного места, — она больше не брыкается в его хватке, поэтому Фред опускает руки с ее предплечий.
— Все равно это случилось по вашей вине, — шепчет она, вызывая в рыжеволосом заводиле толику гнева. — Зря мы затеяли все это. Что бы там ни было, вы снова…
— Хватит обвинять нас во всем, Грейнджер! — он все еще держит себя в руках, но желваки заметно играют на скулах. — Никто не был готов к такому повороту событий. А ты в целом — не соглашалась… — не успевает он договорить,
