— Вы — отличный брат. — Впервые за вечер Орлов улыбнулся искренне. — Так переживаете за Натали…
— У меня только одна сестра, — пожал плечами Михаил, возвращая улыбку. — Как и у неё — один брат. Но теперь у неё есть ещё и вы, и я очень надеюсь, что не ошибся в своём суждении о вас.
— И что это за суждение, позвольте поинтересоваться?
— У вас сильный характер, и его будет достаточно, чтобы не завоевать Натали, а заставить её добровольно капитулировать. И тогда она будет счастлива. А я буду спать спокойно.
— Что ж, тогда за ваш спокойный сон! — поднял стакан Дмитрий, и Михаил охотно поддержал тост.
После разговора с Михаилом Дмитрий почувствовал, как стало легче дышать. Действительно, отчего он так поспешил с тем, чтобы заговорить о чувствах, о будущем? Отчаяние, вызванное вестью о беременности, спутало все карты, заставило вести себя так, как не следовало. И, вероятно, он просто напугал её своим порывом. И впрямь, какие разговоры о любви могут быть, когда Натали едва рассталась с Александром в Петербурге, ещё и двух месяцев не прошло! А теперь узнала, что носит его ребёнка! Какой же он глупец, право слово! Не глупец, идиот даже! Обвинять, умолять, уговаривать — да он сам чуть было всё не испортил! Кто он сейчас для Натали? Намного ли стал ближе за это время? Как друг — несомненно, но как муж… Она не примет сейчас его признаний, они ей ни к чему, а его желание добиться всего и сразу выглядит в высшей степени эгоистично. Нет, стоит вернуться на несколько шагов назад, ко времени, когда он был просто поверенным чужой связи, не помышляя ни о чём большем. Вернуться и понять, куда идти дальше, чтобы не отпугнуть от себя Натали больше, чем уже сделал. Подумать сейчас, пока ещё есть время, ведь по возвращении в Петербург его совсем не останется. Там будет Александр, и от Дмитрия уже ничего не будет зависеть… Если только он не выберет иной предмет для своего обожания, оставив Натали с разбитым сердцем… Куда ни глянь — всюду тьма. Ждать, пока цесаревич пожелает отказаться от любовницы — не выход. Натали сама должна принять решение о том, чтобы прервать их связь. И подталкивать её к этой мысли надо осторожно, неспешно. А пока ни словом, ни делом не показывать, как больно сжимается сердце в груди, стоит её глазам вспыхнуть при имени цесаревича.
Дмитрий исполнил своё решение сполна: ни до отъезда, ни во время дороги ни словом, ни делом не упоминал о том, что любит. Заставил себя не смотреть в её сторону больше положенного. Всякий раз, когда погода, начавшая портиться, едва пересекли границу Пруссии, заставляла ехать вдвоём в карете, часами смотрел в окно, пока Натали читала, и отвечал по возможности односложно, если она решала заговорить. Ограждённая стеной молчания, Натали терялась, понимая, что причина перемен в отношении графа кроется в ней. Признавалась сама себе, что скучает по беззаботному времени, проведённому в Неаполе. По непринуждённым разговорам и шутливым перепалкам, по мягкой улыбке и низкому, завораживающему тембру голоса, когда Дмитрий рассказывал какой-нибудь пикантный анекдот. Натали хотела бы сказать, что скучает лишь по другу, но отчего-то его близость всё больше начинала тревожить, рождая смутное, почти неосознанное желание быть ближе. Чаще касаться его руки, ждать ответной улыбки и торопливого поцелуя, который с каждым разом обжигал тем больше, чем короче он был.
Но, чем ближе становился Петербург, тем быстрее отступали все мысли, кроме одной: скоро она вновь увидит Александра! Волнение захватило каждую клеточку, стучало загнанной птичкой в груди, вызывая сладкий трепет. Они подъезжали к городу вечером, когда уже зажигались фонари, а свет в окнах домов отражался в лужах. После тёплого, сухого воздуха Аппенин, столица встретила привычным промозглым ветром и сыростью, и в душе Натали вновь шевельнулись давешние страхи и сомнения. Ей даже показалось, что от Зимнего дворца протянулась угольно-чёрная тень, нависла над ней плотным облаком, сгустила воздух. Глубоко, через силу, вздохнув, Натали повернулась к Дмитрию и слабо улыбнулась, ища поддержки. Он же, неверно истолковав её волнение, лишь сухо ответил:
— Вот и добрались, наконец.
Сдерживать рядом с ней свои чувства уже вошло в привычку, пусть и болезненную, но ставшую необходимой, как спать или дышать. Не спешить, пытаться не тянуться к ней всем сердцем, не смотреть и не говорить — Дмитрий добровольно соорудил вокруг себя стену, спрятал любые эмоции как можно глубже, надеясь, что настанет время и для них. А сейчас — только ждать. А может, прав был Пушкин: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Сейчас отчего-то «Евгений Онегин» стал особенно близок графу, но больше покорял не столичный цинизм героя, прототипы которого в избытке встречались при дворе. Дмитрий втайне восхищался Татьяной и её решением в финале романа. Смогла бы Натали ответить так Александру? Или для неё понятие верности давно сместилось, поставив на пьедестал того, кто не является её мужем? Натали, конечно же, с произведениями Пушкина знакома. Вот только что видит в «Онегине» она? Губительную страсть, точный расчёт или благородство души? Невольно покосившись на жену, Орлов качнул головой: обсудить с ней роман было заманчивой идеей. Тем временем лязгнули кованые ворота, карета въехала во двор и остановилась.
— Вы рады вернуться домой? — нарушила молчание Натали, ожидая, пока откроют дверцу.
— Рад, — кивнул Дмитрий. Она открыла было рот, чтобы спросить что-то, но слуга уже протягивал руку, помогая спуститься, камердинер чётко, отрывисто распоряжался о вещах, суетились горничные, экономка торопливо докладывала о том, что спальни готовы и прогреты… Домашняя суета подхватила вихрем, оставляя горечь очередной недосказанности, опустившуюся в копилку недомолвок и домыслов.
Устав с дороги, граф и графиня отправились отдыхать, пожелав друг другу доброй ночи, а по утру Дмитрий уже отбыл во дворец, доложить о своём прибытии и ждать распоряжений. Цесаревича не было — он отбыл в один из своих полков, и Орлову ничего не оставалось, кроме как дождаться его. Впрочем, ожидание не было тяжким: многие были рады встретить его после долгого отсутствия, завалили новостями и сплетнями, и Дмитрий почти расслабился, почти забыл, что в этом дворце не все считают его желанным гостем.
— Граф, рада вас видеть! — голос принцессы за спиной прозвучал, подобно грому
