– Марк, код «песня».
– Принято. – Голос искина сразу утратил эмоции.
– Почему ты атаковал станцию?
– Протонная эмиссия…
– Тебе был дан код безусловного подчинения с разрешением атаки на объекты Соглашения?
– Я не могу ответить.
Мегер откашлялась и сказала со своего места:
– Командир, код не сработает, если предыдущий код прямо запрещает это. Можно утончить у Тедди, но насколько я знаю…
– Не будем пугать парня, – помолчав секунду, ответил Валентин. – Вы же понимаете, что нас сюда отправляли не случайно. Корабль, вероятно, был подготовлен.
– К тому же это спасло нам жизнь, – добавил Гюнтер. – Я бы не успел, простите. Мне кажется, командир, что профессия офицера специальных систем утратила всякий смысл.
– Я бы на твоем месте не спешил, – сказал Валентин. – Алекс, сколько до выхода?
– Восемнадцать минут, – сообщил навигатор.
– Хорошо. Как только мы вернемся в пространство, немедленно прокладывай обратный курс. Посмотрим, получилось ли у Примы.
Он встал, прошелся по рубке, разминаясь. Ксения неотрывно следила за ним взглядом. Валентин остановился, спросил:
– Хотите что-то сказать, Третья-вовне?
– Я готова понести наказание, – сказала Ксения.
Валентин пожал плечами:
– Наказывать вас не в моей компетенции. Как вы понимаете, мое мнение о вашей цивилизации не улучшилось, но вы были готовы погибнуть вместе с нами… что ж, теперь вам придется жить. Если очень хотите наказания – попросите старпома вас отшлепать.
Алекс нервно хихикнул и зажал рот рукой.
– Молодежь, – вздохнул Валентин.
* * *Первый час после выхода из варпа прошел в суматохе и суете. Отказов систем не было, но инженеры вместе со всем экипажем проверяли каждую систему «Дружбы». Капитаны объявили по громкой связи, что корабль благополучно прибыл в систему Соргос и начал торможение. Это было более чем полезно – пусть в жилых отсеках пол поменялся местами со стеной, зато теперь по всем коридорам можно было свободно перемещаться. Да и неприятное покачивание прекратилось – на время торможения вращение жилого кольца было остановлено.
Братья-астрофизики и двое кис-планетологов оказались единственными освобожденными от проверок оборудования. Анге в какой-то момент прошла мимо наблюдательного отсека и поразилась царящему там шуму – казалось, что каждую минуту на глаза ученым попадается что-то удивительное. Планетологи уже обнаружили две планеты, причем одна, самая близкая, как и предполагали еще до старта, была кислородной и теплой. Астрофизики возбужденно спорили об аномальной радиоактивности фотосферы звезды… в общем, ученым было решительно не до банальных проверок техники. Наверное, пробей отсек метеорит и начни выходить воздух, ученые все равно не оторвались бы от своих спектрометров и телескопов.
Время от времени корабль слегка вздрагивал – это отстреливались из гнезд зонды. Часть из них будут следовать за кораблем, ведя наблюдения, часть выйдут на орбиту вокруг кислородной планеты, картографируя и изучая ее. Несколько займут стационарные орбиты – и для наблюдений, и для обеспечения постоянной связи.
Впрочем, со связью тут было плохо. Фотосфера звезды фонила почти на всех радиодиапазонах, солнечный ветер был таким интенсивным, что пилоты почти всерьез предлагали учитывать его при расчете курса. Наверное, на планетах должны быть потрясающие по красоте полярные сияния…
Где-то в глубине души Анге было завидно. Каждый из ученых, находящихся на «Дружбе», станет знаменитым. Вначале астрофизики и планетологи, потом геологи и топографы, биологи и ботаники, вполне вероятно – лингвисты и психолог-контактер… Все. А из остального экипажа история сохранит только имена капитанов. Про нее, да и про Криди, будет написано самым мелким шрифтом в самом конце энциклопедических статей. Мол, были и такие, чинили кондиционеры и унитазы, хорошо, что двигатели не сломались, их все равно на орбите не починишь…
Но с другой стороны, она любила свою работу. Ей нравилось возиться с техникой, она ее понимала, и уж если не брать досадную историю на сборке волновода – ошибок не допускала.
За работу по сборке корабля ей хорошо заплатили. Еще больше она должна получить после возвращения. Она заработает достаточно, чтобы до конца дней не притрагиваться к инструментам. Впрочем, любая крупная фирма будет рада принять ее на руководящую должность – хотя бы ради престижа. Да и в глазах мужчин она будет не самой обычной молодой женщиной заурядной внешности – она будет астронавтом, героем. И даже то, что она одиночка, превратится в пикантную деталь ее личности. «Она совершила столько всего, что достаточно для двоих» – так будут говорить…
Анге невольно улыбнулась. Подотчетные ей отсеки она уже обошла, можно было возвращаться. Но рядом был ангар, а там, кажется, работал Криди… хотя он наверняка закончил все раньше, но вдруг…
Анге открыла люк и вошла.
Криди был в отсеке. Сервисный люк в хвосте одного из челноков был открыт, Криди как раз поднимал его, намереваясь водрузить на место. При виде Анге он замер, хвост нервно затарабанил по полу.
– Ты проверял челнок? – удивилась Анге. – Что-то случилось?
– Да, осталось время, решил проверить, – быстро сказал Криди. – Сейчас…
– Давай помогу, – сказала Анге, подходя. И остановилась, заметив среди плотно уложенных трубопроводов и кабелей небольшой черный контейнер, которого тут не должно было быть. – Что это?
Криди печально смотрел на нее.
Анге сделала еще шаг, разглядывая контейнер. Тот был как раз на уровне ее лица. Черный пластик размером с пару ладоней, почти плоский и мягкий – он окутал собой трубки подачи горючего, будто его обмяли вокруг них. Из контейнера торчала длинная металлическая спица.
Антенна.
– Это похоже на бомбу, – в ужасе сказала Анге. – Криди! Тут заложена бомба! На корабле все-таки есть террорист!
– Какая же ты все-таки дуреха, обезьянья дочь… – сказал Криди. И, бросив люк, прыгнул на Анге.
Его лапы сжались на ее горле.
Анге повалилась – притяжение было слабым, и она падала медленно, как во сне. Криди наваливался сверху, глядя ей в глаза.
Печально глядя.
«Я дурра, – подумала Анге. – Я дура, дура, дура… Террорист есть… но террорист не человек… Террорист – кот!»
В глазах у нее потемнело, и девушка почувствовала, как сознание уплывает куда-то вдаль.
* * *Двести шесть – пять с любопытством наблюдал за плавающими в аквариуме рыбками. Когда он стоял повернувшись спиной, без выглядывающей из лба головы симбионта, его легко можно было принять за человека.
– У нас дома тоже есть прирученные водные животные, – сказал он. – Они немного крупнее и живут в пруду. Возможно, стоит задуматься о прозрачном жилище внутри моего дома. Это хорошая идея.
Он постучал пальцем по стенке аквариума – рыбки вначале прыснули в стороны, потом поплыли к источнику звука.
– Прямо как мы в аквариуме, – сказал Двести шесть – пять. – Это мнение лучшей части меня.
Каким именно образом общаются симбионты Феола, никто точно не знал. Для этого, вероятно, надо было впустить червя в свой организм. Желающие были, среди людей всегда находятся желающие странного и отвратительного, но такой симбиоз был невозможен. Сами Феол объясняли процесс общения как обмен образами. Учитывая явную примитивность мозгового паразита, не имеющего полноценного самостоятельного разума, это еще более запутывало вопрос.
– Мы рады, что Прима согласилась отпустить вас, – сказал Матиас.
– Поверьте, мы рады еще более! – откликнулся Двести шесть – пять. – Толла был в панике, инстинкты требовали от него бегства, но бегство было невозможно. И когда нас выпустили… позор нам, мы не сразу поняли, что Прима собирается уничтожить весь корабль.
– Странный и жестокий поступок с ее стороны, – заметил Матиас.
– О нет, нет. Поверьте мне как созерцателю агрессии. Ракс оперируют другими понятиями добра и зла. С их точки зрения возвращение корабля в правильную реальность несло в себе слишком большую опасность. Но она сомневалась. Да, сомневалась. Очень хорошо,
