Аэлина встала на колени и принялась пить.
Она пила, снова и снова черпая ладонями воду и поднося ко рту. Вода была обжигающе холодной, однако Аэлина продолжала пить, пока вдруг не уперлась руками в колени и не прошептала:
– Мне нечем вам помочь.
Рован опустился на одно колено. Весь путь сюда и сейчас он держал вокруг Аэлины магический щит, преграждая путь холодному ветру с равнин.
– Я… я не могу.
Аэлина вздрогнула и закрыла лицо мокрыми руками. Рован осторожно отвел ее ладони от лица:
– Ты ведь не одна сражаешься против Мората.
Ровану было невыносимо видеть страх и отчаяние в прекрасных глазах Аэлины. А от ее слов у него сдавило грудь.
– Сражаться даже против одного Эравана – и то дурацкая затея. А против Эравана и Маэвы одновременно? Она собрала целую армию. Скорее всего, сейчас эта армия держит путь к берегам Террасена. Если же к Эравану прорвутся его братья и другие короли того мира…
– На забывай: пока у Эравана всего один Ключ. Без двух других он ничего не сделает.
Аэлина вонзила ногти в ладони. В воздухе запахло ее кровью.
– Мне надо было искать Ключи. С первой минуты, как мы ступили на берег. Не тратить время на полет сюда, где нас ждет очередное сражение.
– Ключи – это нынче забота Дорина, а не твоя. Он не подведет.
– Это моя забота. Была и остается моей.
– Мы сообща приняли решение лететь сюда, и мы не свернем в последнюю минуту, – прорычал Рован, даже не собираясь говорить мягче. – Если армия Маэвы сейчас движется в Террасен, мы тем более были правы. Далее нам следует убедить силы хаганата отправиться вместе с нами на север. Это наш единственный шанс не растерять союзников.
Аэлина провела по волосам, оставив на них пятна крови из расцарапанных ладоней.
– Я не могу воевать одновременно против валгского короля и валгской королевы, – хрипло призналась она. – Считай, что они уже победили.
– Ошибаешься, – возразил Рован. Дальнейшие слова он произнес через силу, ненавидя себя и сознавая необходимость сказать это Аэлине. – Ты два месяца подряд противостояла Маэве без всякой магии. Вспомни, Аэлина! Два месяца валгская королева пыталась проникнуть в твой разум и сломать тебя.
Аэлина вздрогнула:
– И у нее получилось.
Рован ожидал услышать нечто подобное.
– Под конец у меня осталось единственное желание: умереть. Еще до того, как Маэва пообещала мне каменный ошейник. И даже сейчас меня не покидает ощущение, что кто-то вырвал из меня мою сущность. Словно та, прежняя я находится на самом дне моря и мне оттуда никогда не подняться на поверхность. Меня не покидает ощущение, что мне уже не стать той Аэлиной, какую вы все знали.
Рован не находил слов. Он лишь осторожно разгибал ее согнутые пальцы, не давая ногтям выжимать кровь из ладоней.
– Неужто ты купился на мою браваду и самоуверенность? – срывающимся голосом спросила Аэлина. – А остальные? Я добросовестно пыталась. Я старалась изо всех сил, убеждала себя, что все это реально. Говорила себе: «Нужно лишь подольше делать вид, что ты стала прежней, и так оно и будет».
Ровно столько, чтобы выковать Замок и умереть.
– Аэлина, я с самого начала знал.
Он ни на мгновение не поверил во весь этот благородный спектакль.
Аэлина всхлипнула, и в груди Рована что-то лопнуло.
– Я не чувствую себя. Понимаешь? Не ощущаю, что я – это я. Маэва что-то погасила во мне. Или вырвала. Она, Кэрн и все их мерзости, которые они творили со мной.
Аэлина ловила воздух ртом. Рован подхватил ее и усадил себе на колени.
– Я так устала… – всхлипывала она. – Рован, я неимоверно устала…
– Знаю, – ответил он, гладя ее по волосам. – Знаю.
Ничего другого он сказать не мог.
Рован держал ее в объятиях, пока Аэлина не перестала плакать и не затихла у него на груди.
– Я не знаю, что мне делать, – прошептала она.
– Знаешь. Ты сражаешься. Мы сражаемся и будем сражаться, пока у нас есть силы.
Аэлина выпрямилась у него на коленях. Ее лицо было сплошной гримасой боли. Ровану хотелось закрыть глаза. Но он приложил руку к ее груди, туда, где билось пылающее сердце.
– Огненное сердце.
Он бросал ей вызов и призывал.
Ладонь Аэлины легла поверх. Теплая, невзирая на морозный ночной воздух, словно внутри еще оставался огонь. Но Аэлина лишь смотрела на звезды. На Повелителя Севера, несущего свой вечный дозор.
– Мы сражаемся, – прошептала она.
Фенриса она нашла в одиночестве у костра: он сидел, глядя на языки пламени. Аэлина присела рядом на бревно. Дрожащая, беззащитная, вывернутая наизнанку… Хорошо, что она выплакалась. Слезы унесли часть груза. Успокоили ее. Рован тоже успокаивал ее, как мог. Сейчас он оставался в темноте, не спуская с нее глаз.
Фенрис поднял голову. В его глазах была пустота. Такая же, как в ее собственных. Аэлине для подтверждения не требовалось зеркало.
– Когда бы тебе ни захотелось поговорить, я готова тебя выслушать, – хрипло произнесла она.
Фенрис кивнул.
– Спасибо, – ответил он, почти не разжимая губ.
Лагерь готовился к перемещению. Аэлина подвинулась ближе к огню и сидела так минута за минутой.
Мимо промчали две целительницы с охапками бинтов. Белые нарукавные повязки указывали на их род занятий.
Аэлина напряглась, сосредоточившись на дыхании. Фенрис тоже заметил целительниц.
– Сама знаешь… тамошние целители были напуганы, – тихо сказал он. – Всякий раз, когда она посылала их… лечить тебя.
Целительницы с бинтами свернули за шатер и исчезли. Аэлина сгибала и разгибала пальцы, пытаясь унять дрожь.
– Боялись, но все равно шли лечить.
– У них не было выбора.
Аэлина перехватила его сумрачный взгляд. Губы Фенриса сжались еще плотнее.
– Никто не оставил бы тебя в… том состоянии. Никто.
Окровавленной, обожженной, с переломанными костями.
Аэлина сжала эфес Златинца.
– Целители сопротивлялись Маэве по-своему, – продолжал Фенрис. – Иногда она приказывала им поскорее привести тебя в сознание. Они отвечали, что им не удается, поскольку ты слишком глубоко погрузилась в забытье. Но я-то знал… думаю, и Маэва знала… они намеренно оставляли тебя в забытьи как можно дольше. Старались подарить тебе время.
– Маэва их наказывала? – спросила Аэлина, с трудом сглатывая.
– Не знаю. Каждый раз приходили новые.
Значит, наказывала. Вероятнее всего, Маэва вторгалась в их разум, рвала его на куски. Она не терпела чьего-либо непослушания.
Пальцы Аэлины вновь сжали эфес меча.
Она была беспомощной, как многие жители Аньеля, как многие в Террасене и других частях Эрилеи. Слишком много таких…
Эфес Златинца потеплел.
Она больше не позволит себе ни минуты бездействия, сколько бы времени ей ни осталось.
Гарель неслышно подошел к Ровану и, едва взглянув на Аэлину и Фенриса, прошептал:
– Это была отнюдь не та правда, какую нам требовалось услышать.
– Совсем не та, – согласился Рован, прикрыв на мгновение глаза.
– Потрясение, конечно, – сказал Гарель, опуская руку на плечо Рована. – Но лишь отчасти.
– Почему?
– Мы служили Маэве. Она была… совсем не похожей на Аэлину. В смысле – не
