А в той части ее души, когда-то спаянной с неистовыми, огненными душами двенадцати ведьм, ощущалась гнетущая пустота.
Наверное, потому она и не стала искать место ночлега, хотя Дорин наверняка устроился в одной из пустующих комнат. Остаток ночи Манона провела на башне, в драконьем гнезде, глядя на поле недавних сражений. Рядом мирно посапывал Аброхас.
Равнину постепенно очистят от мертвых тел. Кончится долгая зима. Растает снег. На равнине вырастут трава и цветы. Но что будет с местом, где оборвались жизни ее ведьм? Оно так и останется куском выжженной земли? Вечным напоминанием об их гибели?
– Мы произвели окончательный подсчет, – раздался за спиной голос Бронвены.
Манона обернулась. Вместе с Бронвеной к ней на башню поднялась Гленнис. Следом шла Петара.
Манона лишь махнула рукой, приготовившись услышать пугающие результаты. Потери были велики, но не столь велики, как она думала.
Манона закрыла глаза, а когда открыла снова, три ведьмы молча смотрели на нее. Рука Бронвены лежала на плече Петары. Союзницы.
– Завтра мы соберем тела погибших ведьм, – тихим, глухим голосом сказала Манона. – Когда взойдет луна, сожжем их на погребальном костре.
Этот ритуал был общим у крошанок и Железнозубых. Завтра полнолуние – Чрево Матери. Благоприятное время для сожжения тел погибших, которые вернутся к Трехликой богине и заново родятся из ее чрева.
– А после этого? – спросила Петара. – Что дальше?
Манона посмотрела на Петару, затем на обеих крошанок.
– А что бы вы хотели?
– Отправиться домой, – тихо ответила Гленнис.
Манона сглотнула. Где теперь ее дом, она не знала.
– Я вам больше не командующая. Все могут разлетаться в любое…
– Ты меня не поняла, – улыбнулась Гленнис. – Домой – значит в Западный край.
Манона и Петара переглянулись.
– Мы не можем, – сказала Петара.
– Можете, – возразила Бронвена и улыбнулась.
Манона растерянно моргнула. Затем еще раз, когда Бронвена протянула руку и разжала кулак.
На ладони лежал удивительно красивый и хрупкий сиреневый цветок величиной с ноготь большого пальца Маноны.
– Сегодня ночью в Оринф прилетел отряд крошанок. Призыв королевы дошел до них с запозданием, но они сразу же откликнулись и поспешили сюда. Им было лететь дольше всех – из Западного края.
Манона не могла оторвать глаз от сиреневого цветочка.
– Это они привезли с собой, – пояснила Бронвена. – С равнины возле Ведьминого города.
Бесплодная равнина, обильно политая кровью давних сражений. Там веками не росло ничего, кроме тощей травы и мха. И вот…
У Маноны затуманилось зрение. Гленнис взяла ее за руку и подвела к Бронвене. Та положила цветок Маноне на ладонь.
– Изменений можно добиться только совместными усилиями, – прошептала старуха. – Будь мостом. Будь светом.
Манона уже стала мостом, соединив две породы ведьм, до этого отчаянно враждовавших между собой. А светом стали ведьмы ее отряда Тринадцати. Никогда еще Выплеск не оборачивался мощнейшим выбросом света.
– Когда железо расплавится… – тихо произнесла Петара, голубые глаза которой были полны слез.
Ведьмы отряда Тринадцати расплавили ту башню. Расплавили Железнозубых, находившихся внутри. Потом и самих себя.
– Когда на полях, политых кровью, вырастут цветы… – подхватила Бронвена.
Манона смотрела на поле, и у нее подгибались ноги. В тот день она от горя ничего не замечала. Но ей рассказали, как все место, где ведьмы ее отряда пожертвовали собой, покрылось белым ковром цветов, принесенных горожанами.
– Пусть земля будет свидетельницей… – продолжила Гленнис.
И не только земля. Отдать дань уважения погибшим ведьмам пришли тогда не только жители Террасена. Там были люди и фэйцы, посланцы разных народов и разных государств. И конечно же, там были Железнозубые и крошанки.
Ведьмы ждали завершающих слов. Глядя на бесконечно дорогой цветок у себя на ладони, Манона дрожащим голосом прошептала:
– Возвращения на родину.
Гленнис склонила голову:
– Отныне древнее проклятие сломлено. И на родину мы вернемся вместе, как один народ.
Манона смотрела на них, забывая дышать. Потом разбудила Аброхаса и вскочила в седло. Ничего не объясняя, она устремилась в предрассветный сумрак.
Ее путь лежал к самой середине пятна выжженной земли на равнине. Она улыбалась сквозь слезы, смеялась и всхлипывала. Опустившись туда, Манона спрыгнула с дракона и осторожно положила на землю цветок, прилетевший из Западного края.
Любовь и благодарность переполняли ее сердце.
Пусть знают, что их жертва не была напрасной. Пусть об этом знает Астерина, наконец-то соединившаяся со своим охотником и их дочерью в ином мире.
Завтра погибшим ведьмам будут отданы последние почести. А живые отправятся на родину.
Аэлине хотелось спать, но возбуждение перебарывало усталость. Ей несколько раз предлагали найти кровать и тихую комнату. Эти предложения она пропускала мимо ушей.
Они с Рованом пошли в Большой зал – поговорить с ранеными, предложить помощь.
А желающих поговорить с террасенской королевой было более чем достаточно. Этого жаждали жители Оринфа. К ней тянулись террасенские фэйцы и люди из таинственного Волчьего племени, приютившие фэйцев. Даже раненые волки поворачивали к Аэлине свои серебристые морды. Аэлина представляла, какие удивительные рассказы о жизни среди северных гор и долин она вскоре услышит. И не только она. Весь мир.
К порядком уставшим целительницам Торра-Кесме присоединились фэйские женщины, потомки тех, кто давным-давно бежал с Южного континента. Их предки когда-то обучали первых целительниц Антики. Взаимопонимание установилось мгновенно. Казалось, обе ветви целительниц веками работали рука об руку. Что еще важно, фэйки захватили с собой достаточно снадобий, мазей и бинтов.
Когда Аэлина поняла, что дальнейшее ее присутствие в одинаковой степени мешает человеческим и фэйским женщинам, она увела Рована бродить по замку.
Залы и комнаты, коридоры и переходы – везде Аэлина натыкалась на воспоминания о прошлом. Кое-где ей мерещились призрачные фигуры. Рован шел рядом, почти не задавая вопросов и только слушая ее скупые пояснения.
Они обходили этаж за этажом, поднимаясь все выше.
Рассвет застал их на верхнем этаже северной башни. Утро выдалось невероятно холодным. На такой высоте это чувствовалось еще сильнее. Небо было ясным, предвещая солнечный день. Они вышли на балкон.
– Вот это место, – сказала Аэлина, кивнув в сторону темного пятна на полу балкона. – Здесь усилиями нашей Ирианы Эраван окончил свое гнусное существование.
Пятно явно портило светлые камни пола.
– Надеюсь, его можно будет отмыть.
Рован хмыкнул. Аэлина обернулась и увидела, что он стоит, привалившись к лестничной двери. Рован смотрел вовсе не на пятно. Он любовался тем, как холодный ветер лохматит ей волосы.
– Я серьезно. Не хочу никаких напоминаний об этой твари. Я здесь собираюсь встречать восход солнца. Пятно будет только портить мне настроение.
Рован усмехнулся и подошел к балконным перилам.
– Если пятно не отмоется, мы закроем его толстым ковром.
Аэлина засмеялась. Она встала рядом, наслаждаясь теплом, исходящим от Рована. Взошедшее солнце позолотило поле недавних сражений, реку, Оленьи горы.
– Я показала тебе весь замок. Вроде не пропустила ни одной комнаты, лестницы и коридора. Что скажешь о своем новом доме?
– Несколько маловат, но мы приспособимся.
Аэлина толкнула его под локоть и
