– Вы ведь не пойдете туда?
– Я недалеко, – Райерсон натянула шерстяные перчатки.
Драммелл все еще топтался на месте.
– Чем скорее, тем лучше, – сказала Джилл.
Офицер швырнул сигарету на землю, затем развернулся и направился к своему пикапу, припаркованному посреди дороги. Райерсон смотрела, как он уходит, потом снова переключилась на лес и на бледную полоску дыма у горизонта. «Я недалеко», – сказала она себе.
* * *Она шла какое-то время и каждый раз, когда подумывала уже повернуть обратно, повторяла про себя: «Просто пройду еще немного». Сама того не осознавая, Джилл уже больше часа блуждала по узким проходам и кривым, извилистым оврагам в предгорьях Белых гор.
Небо серебристой лентой выгибалось над горами. Ближайший склон окаймляла рощица голых деревьев, а за ней в воздухе вился черный дым. Райерсон оказалась ближе к тому месту, чем полагала. Она начала взбираться на холм.
То, что еще недавно было хижиной, превратилось в обугленную, почерневшую груду досок рядом с останками все еще горящей стены. От груды в небо поднимался пар, узкие ленты дыма и язычки пламени. Райерсон уставилась на руины хижины, изо всех сил пытаясь осознать ее существование здесь, у черта на рогах. Потом Джилл опустила взгляд и увидела на снегу красные пятна. Обернувшись и оглядев поляну, она заметила лежащего на земле человека. Она приблизилась к телу, думая, что кем бы ни был этот человек, он мертв. Но когда детектив опустилась на одно колено, чтобы осмотреть тело, человек перевернулся и заморгал. Лицо мужчины было бледно-голубым, его одежда пропитана кровью. Комья снега налипли на его ресницы. И Джилл его узнала.
– Пол, – позвала она, – Пол Галло.
Что-то похожее на рыдания вырвалось из груди Пола. Он стискивал рукой какой-то предмет и, казалось, пытался подтолкнуть его к детективу. Это оказался рюкзак, мокрый от снега и серый от грязи. Губы Пола – рассеченные, в запекшейся крови – беззвучно шевельнулись.
– Просто расслабься. Все хорошо. С тобой все будет в порядке, – сказала она, беря у него рюкзак.
Но Пол цеплялся за него, сжимал в бледно-голубом кулаке. И тряс, пока Райерсон снова не посмотрела на эту вещь.
– Ладно, – произнесла она, ничего не понимая.
Он снова потянул рюкзак. Джилл лишь покачала головой, по-прежнему недоумевая, но потом присмотрелась. Спереди к рюкзаку был пришит прозрачный пластиковый кармашек с маленькой белой карточкой внутри. Багажная бирка с напечатанным именем и адресом:
«РОБЕРТА ЧАЛМЕРС
Винтекрес-Лэйн, 5
Безель, Аляска».
– Господи боже мой, – выдохнула Джилл.
Пол ослабил хватку и указал через поляну. Его рука была вся в крови. Райерсон проследила за жестом и увидела пятна крови, которые вели к обрыву. Снег был разворошен. Повсюду виднелись отпечатки странных следов. На земле валялось ружье.
– Хорошо, – сказала она, погладив Пола по плечу.
Джилл встала и пошла по кровавому следу к краю обрыва. Внизу был глубокий овраг, и Джилл заглянула в него. На дне лежал мертвый человек, его израненное, окровавленное тело припорошило снегом. Глубокие раны и порезы покрывали грудь и руки мужчины, щека была разорвана, и Райерсон рассмотрела аккуратные ряды белых зубов. Единственная глазница, заметная сверху, забилась багровым снегом. В нескольких футах от мертвеца лежал самый большой волк, которого Джилл когда-либо видела. Матовый, покрытый кровью мех был темным и гладким, словно бархат, а лапы – размером с бейсбольные перчатки. Детектив увидела один из его тусклых зеленых глаз, смотревших в никуда. Из брюха зверя торчал огромный нож, рукоять которого была всего в нескольких дюймах от окровавленной вытянутой руки человека. Рваная рана рассекала живот волка, и из нее на заснеженную землю выводком влажных переливающихся змей вывалились связки розовато-фиолетовых кишок.
Наконец звук вращающихся лопастей вырвал Джилл из оцепенения. Она подняла голову и увидела вертолет, который завис в воздухе, почти касаясь верхушек деревьев. Райерсон вернулась в центр поляны и начала размахивать руками.
34
В том, что неделями и месяцами его будут мучить ночные кошмары, не было никаких сомнений. А в течение дня он пребывал в мрачной уверенности, что все, когда-либо казавшееся реальным и истинным, было лишь ослепительным световым шоу в ночном небе. И всякий раз, когда он заглядывал в зеркало, оттуда на него смотрело лицо Дэнни. Разумеется, так всегда было. Но теперь стало даже чаще, чем прежде.
Пол очнулся на больничной койке с забинтованными ступнями, большим квадратным пластырем на пупке и капельницей в правой руке. Было холодно. Сверху его укрывала лишь накрахмаленная белая простыня, но он подумал, что даже если его оденут в скафандр и отправят на экватор, зубы все равно не прекратят стучать. Интересно, избавится ли он хоть когда-нибудь от этого ощущения.
Доктора, которому удалось спасти его жизнь, звали Эпштейн. Правда, он не смог сохранить два маленьких пальца на левой ноге Пола. Их ампутировали, а Полу сказали, что он некоторое время походит с тростью, а потом привыкнет. Он воспринял новость почти без эмоций, и проливал ночью слезы не по себе, а по брату.
В первую ночь в больнице, то теряя сознание, то приходя в себя, он открыл глаза и увидел Дэнни, сидевшего на одном из пластиковых стульев в изножье кровати. Брат был чисто выбрит и пострижен. Он улыбнулся Полу, и Пол улыбнулся ему в ответ. Потом Дэнни встал и вышел из палаты. Пол слышал, как его шаги удалялись по коридору. Это было слишком реально, чтобы оказаться сном.
На второй день, когда он пришел в сознание, его посетила Джилл Райерсон. Она была одета в джинсы и толстовку университетской хоккейной команды. Джилл улыбнулась и спросила, как он себя чувствует.
– Как будто прошел сквозь ад и вернулся, – ответил он, а потом захлебнулся неудержимым приступом хохота.
Вскоре смех перешел в рыдания. Джилл выскользнула из комнаты и оставила его одного.
* * *Несколько дней спустя он стоял в дверях кабинета детектива Райерсон, опираясь на трость. Когда она подняла глаза, по выражению ее лица Пол понял, насколько ужасно выглядел. Он и чувствовал себя отвратительно. Он понимал, что вернется в норму еще не скоро. Если это вообще когда-нибудь случится.
– Здравствуйте, – произнес он. – Я не вовремя?
– Вовсе нет, – ответила она, вставая и обходя стол. – Входите, Пол.
Он со своей тростью проковылял в кабинет и опустился на стул перед столом. Прикрыв дверь, Джилл развернула свое кресло и села рядом.
– Выглядите намного лучше. Как себя чувствуете?
– Двадцать девять швов на животе, плюс стал на два пальца легче. Завтра еду домой.
Он улыбнулся, но в его улыбке по-прежнему сквозила печаль. Пол чувствовал, как уголки губ, словно гирями весов, тянет вниз, и заметил, что лицо Джилл Райерсон приняло схожее выражение.
– На днях в больницу приходили полицейские и сказали, что до отъезда домой мне
