ему не помешала бы, говорило выражение его морды. К счастью, мисс Уэллингтон осталась цела и невредима. На ней было толстое пальто, а голову укутывал шарф.
— Вы и ваши кошки меня на десять лет состарили, — негодовала она, давая Сафре облизать ее палец, чего он и ожидал.
Меня они тоже состарили на десять лет. Например, происшествие в День Рождества — на этот раз с Шани в главной роли. Меня пригласили на обед Дора, Нита и их друзья, как на каждое Рождество после смерти Чарльза. А еще я хотела заехать по дороге к Джонатану и Делии — соседям, которые так мне помогли, когда он умер, и теперь жили в трех милях от деревни. Если уехать в одиннадцать, прикинула я, то у меня будет время поболтать с ними, прежде чем отправиться дальше к Доре и жареной индейке. А потому я повела кошек в сад на долгую прогулку, чтобы компенсировать мое желание поехать в гости, и обещала им, что вечер мы проведем вместе уютно и мило.
Как обычно, следила я за Сафрой, не упуская из виду ни на секунду. Посажу их в домик в десять, решила я, — обогреватель был уже включен. Так они еще час проведут на свежем воздухе, пока я буду переодеваться, наливать для них грелки, готовить ящики. Шани нигде не было видно, но я не встревожилась. Когда она мне понадобится, стоит только позвать.
А затем, когда в десять часов я позвала: «Шани-ванни-ванни», — Шани-ванни не прибежала. Я обошла сад, осматривая все места ее обычной охоты. Бросилась в коттедж, поискала там, предварительно засунув Сафру в вольеру и заперев дверцу. Мне не хватало только, чтобы исчез и он. Но и в коттедже ее не оказалось. Даже на кресле, ее Личном Приюте.
Я снова выскочила наружу, остановилась на дорожке у вольеры и изо всей мочи дунула в скаутский свисток Чарльза — свист этот при нормальных обстоятельствах гарантировал, что она тут же примчится из самого тайного своего убежища. Но на этот раз изящная призрачно-белая кошечка не появилась. Только встревоженный кот в черной маске выскочил мне навстречу с выражением бесконечно тоскливого одиночества.
И тут же хлопнула калитка, из которой возникла мисс Уэллингтон — несомненно, по пути в коттедж Лилии с рождественским подарком в руках. Она требовательно спросила, слышала ли я свисток. С предельным безразличием я ответила, что, да, слышала. Из трусости я давно решила не признаваться в том, что свистом призываю кошек домой. Тогда уж никто не будет сомневаться в том, что у меня не все дома.
Вероятно, кто-то подавал кому-то условный сигнал, предположила я. Что в конечном счете было святой истиной. У нее чуть не лопнули барабанные перепонки, сказала мисс Уэллингтон, негодующе ища взглядом виновника. Но так никого и не увидев, засеменила вверх по дороге к дому сестры. Я украдкой выбралась через заднюю калитку и побежала по лесной тропе, взывая к Шани-ванни у каждого куста без малейших результатов. Затем назад с целью подняться по склону к «Розе и Короне», а оттуда по верхней дороге повторить тот же путь, который проделала летом, когда разыскивала Сафа.
Когда я остановилась у подножия холма, готовясь проделать этот маршрут, говоря себе, что ни о каком рождественском обеде теперь и речи быть не может, — надо позвонить моим приятельницам сразу же, как я вернусь в коттедж, и объяснить, что не сумею приехать, внезапно появилась еще одна моя приятельница, с которой я совершила столько верховых прогулок до того, как повредила спину. Она ехала на Варваре, своем коне, чтобы дать ему поразмяться до начала празднований. Я рассказала ей про Шани, и она обещала, что поищет ее. Проедет по верхней дороге. Конечно, привезти ее она не сможет, если все- таки найдет, — Шани упала бы замертво, чуть кто-то попытался бы подвести к ней лошадь, — но она позвонит мне из конюшни, если увидит. А я могу поискать в другом направлении.
Дальше по дороге, вверх по склону к коттеджу Лилии и на верхнюю дорогу с другой стороны. Я уныло зашагала по дорожке к задней калитке. Мимо вольеры, внутри которой Саф сидел на плитках все в той же унылой позе. Все Его бросили, стенал он. Он Совсем Один. Где она? Где его любимая Шани?
Это я узнала почти немедленно. Уж не знаю, что меня толкнуло сойти с дорожки и заглянуть в окно кошачьего домика. Я же заглядывала туда, раньше, и ее там не оказалось. Зато теперь она сидела, выпрямившись на подстилке под обогревателем, такая же невозмутимая и безмятежная, как статуэтка из слоновой кости.
Спрашивать, где она была, смысла не имело. Да она нигде и не была. Видимо, она быстро устала бродить на холоде и отправилась в кошачий дом погреться. Дверцу его я всегда держу открытой, чтобы им было куда мгновенно отступить в случае опасности, и Шани часто забирается туда посидеть под обогревателем по собственному почину. Но на этот раз она не сразу под ним устроилась. Ее не было на подстилке, когда я заглядывала туда раньше. Значит, она нарочно спряталась в углу, а под обогреватель забралась, пока я бегала по дорогам и искала ее. И без сомнения, подбила Сафру изображать неутешного сиротку. От облегчения я даже пошатнулась.
— У-уф! — выдохнула я, утирая мокрый лоб.
Она, сказала Шани, как обычно, Совершенно Тут Ни При Чем. Они меня хорошо разыграли, а? Сафра перестал изображать брошенного сиротку, присоединился к нам в домике. И стал тереться о мои ноги. Это их Рождественский Сюрприз для меня.
Я успела не только к Доре и Ните, но заехала и к Джонатану с Делией, как собиралась. Но до конца дня меня трясло. Да, они устроили мне хороший сюрприз!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Рождественские праздники остались позади, и пришло время отвечать на все полученные мной письма — письма от людей, которые сообщали мне все последние события в их жизни, поскольку писали мне редко. В большинстве это были владельцы сиамов, и им хватало о чем порассказать. Ну, просто уму непостижимо, с чем только они не сталкивались!
Например, женщина, которая прислала Сафре гадюку домашнего производства. Она уже писала мне о своем сиаме Берти, когда он повадился приносить домой белых мышей. День за днем, день за днем — она никак не могла понять, откуда он их берет, но затем ее муж из окна ванной увидел, как Берти вошел в гараж на участке через несколько домов от них и вышел, держа во рту мышь, с которой и вернулся, преодолев несколько высоких оград. По наведении справок выяснилось, что хозяин гаража спас этих мышей из научной лаборатории, временно поместил их в аквариум, а его поставил в гараж и для надежности накрыл ящиком в полной уверенности, что никто ничего не узнает. Но Берти до них добрался — человек этот недоумевал, почему всякий раз ящик оказывался сброшенным с аквариума. И мучился при мысли, что кто-то узнает про похищение мышей, а владельцы Берти мучились от того, что он таскает чьих-то мышей, так что котик создал ситуацию в чисто сиамском вкусе. Конец истории был окутан дипломатической тайной — я так и не узнала, как они со всем разобрались, но, как бы то ни было, позднее она прислала мне фотографию, вырезанную из их местной газеты, — голова к голове Берти, с весьма отеческим выражением на морде, и его приятельница, живая белая мышь. И вот Берти превзошел себя. Дочь его владельцев год назад вышла замуж. Она была балериной, их труппа гастролировала в Италии, и она вышла за итальянского музыканта. Перед свадьбой, которую устроили в Англии, хозяйка Берти съездила в Италию познакомиться с родными зятя, и они устроили ей поездку по стране. Особенное впечатление на нее произвела Пизанская падающая башня, и еще она купила для свадьбы костюм известного итальянского модельера. Вернувшись в Англию, она занялась приготовлениями к свадьбе. Сшила платья для подружек невесты — ее дочь решила надеть подвенечное платье матери, так что оно потребовало самых небольших переделок. Украсила комнаты в доме, так как у них должны были погостить друзья. Испекла свадебный торт. В честь семьи жениха и своего знакомства с итальянской архитектурой, не говоря уж о воздействии сиамов на человеческую психику, она решила создать его в форме Пизанской башни. Из-за угла наклона, а также колонн перевезти его было
