– И правильно, что не верите, так как это не более чем спектакль, призванный засадить меня за решётку, хотя дело могло закончиться даже смертным приговором. Не могу раскрыть всех нюансов расследования, которое предпринимают мои люди, чтобы найти заказчика и организатора, но уже кое-какие результаты имеются. Поверьте, мне самому совсем не хочется куковать здесь пятнадцать лет, ну или десять, если повезёт с условно-досрочным.
В этот раз посылка содержала деликатесы, более привычные русскому человеку. В частности, меня впечатлили пласты красной рыбы и по три банки с чёрной и красной икрой. Одну из таких банок я по доброте душевной презентовал Диксону, решив, что лишний раз подмазаться не помешает. А вот кедровыми орешками и подсоленными тыквенным семечками я решил ни с кем не делиться. Всё равно ни Лука, ни Джеймс не оценили бы всей прелести такого времяпрепровождения, как щёлканье орешков или лузгание семечек.
И всё же с куда большим нетерпением я ждал приезда Вари в сопровождении Стетсона. Мне жизненно важно было знать, что он предпринял после моего звонка, есть ли подвижки в этом деле с моей подставой.
Приехали они 17 февраля. Стетсон на короткое свидание, а Варя на длительное. Судя по довольной физиономии Саймона, дело было на мази, что он и подтвердил в присутствии Вари. Стетсон решил, что от моей жены можно скрыть кое-какие подробности расследования, но имя человека, от которого пошла волна, она имеет право знать. К тому же супруга босса не такой человек, чтобы болтать о таком на каждом углу. Уж в этом Саймон за годы знакомства с Барбарой Бёрд несомненно убедился.
– Я решил всё же сообщить Толсону, вы с ним вроде в неплохих отношениях, и он обещал направить в Синг-Синг своих лучших сотрудников, настоящих мастеров допроса, которые без пыток вызнают больше, чем если бы допрашиваемому загоняли иглы под ногти. Завтра они будут в тюрьме работать с Сальвадо, и я молюсь за успех предприятия.
– А уж как я молюсь… Вся надежда на парней Толсона.
Потом у нас пошёл разговор о других делах. С открытием отеля-казино решили какое-то время повременить, хотя он уже был готов принять первых гостей. Вдруг в ближайшие месяцы получится вытащить меня из тюряги, и если я лично перережу ленточку – это будет выглядеть намного символичнее. Я сказал Варе и Стетсону, что в случае неудачи агентов ФБР с Сальвадо пусть открывают с участием мэра, губернатора и привлечением СМИ, в общем, куражатся по полной.
А вот недельные гастроли артистов Ленинградской филармонии прошли «на ура», и, как вполголоса сообщил мне Саймон, у него «наладились отношения с миссис Вишнеффской». Он устроил ей отдельную экскурсию по Нью-Йорку, когда туда добралась советская делегация, особенно гостью восхитил Бродвей с его постановками и расположенная там же Метрополитен-опера. Близости у них ещё не было, но подающая надежды советская певица уже смотрит на него влюблёнными глазами.
Ещё одна хорошая новость – приобретение контрольного пакета акций «Нью-Йорк Таймс» компанией, которой пока руководила моя супруга. Правда, обошлось это удовольствие в двенадцать миллионов долларов, что изрядно опустошило наш бюджет, но выгода от такой покупки была очевидна.
– На финальной стадии переговоров миссис Бёрд проявила себя настоящим профессионалом, – выдал комплимент Саймон в адрес чуть зардевшейся Вари.
А затем мы со Стетсоном распрощались, а с Варей в специальной комнате с запирающейся снаружи дверью до утра остались наедине. Не думал, что мои чресла хранят в себе такой запас сексуальной энергии, я делал это, словно в последний раз, и под утро жёнушка выглядела обессиленной, но счастливой.
– Как бы после этой ночи нам не пришлось третьего рожать, – целуя меня на прощание, прошептала мне на ухо Варя.
– Почему и нет? Лично я не против.
– Ты что, я уже старуха…
– Я тебе дам – старуха! Ты ещё любую молодку за пояс заткнёшь.
Полный светлой грусти, храня кожей тепло её пальцев, я отправился в библиотеку. Сегодня я собирался вплотную заняться переплётом.
Да-а, я в очередной раз убедился, что каждое дело нужно доводить до конца. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда во время следующего визита – уже без Вари – Стетсон сообщил новость, от которой у меня едва глаза не полезли на лоб. Оказывается, правая рука Сальвадо и его официальный адвокат Мичел Мария Хименес каким-то чудом сумел выжить после того, как я распорол ему глотку, а на память о той ночи у него на шее, словно у Бендера после бритвы Кисы Воробьянинова, остался приличных размеров шрам. Правда, в отличие от Остапа Сулеймана Ибрагима Берта Мария Бендер-бея, прикрывавшего свой шрам длинным шарфом, мексиканец предпочитал сорочку с высоким воротником и галстук. Обитал он в данный момент там же, в Тихуане, но, словно паук, закинул свои сети и в Штаты, и, разумеется, в Колумбию, опутав по пути несколько стран Карибского бассейна. Именно Хименес, получив от своего босса весточку, взялся за разработку операции по подставе человека, засадившего Сальвадо в тюрьму, а его самого едва не отправившего на тот свет.
Всё это выяснили люди Толсона, раскрутившие Сальвадо на признательные показания. Подробностей Стетсон не знал, видно, рангом не вышел, но и того, что он мне сообщил, хватило, чтобы моё сердце перешло в галоп. Опять же, припёртый к стенке Кантор разговорился и сдал Хименеса, с которым поддерживал непосредственный контакт.
– Так что, мистер Бёрд, – с трудом сдерживая улыбку, заключил Стетсон, – не хочу бежать впереди паровоза, как говорит Галина, но мне кажется, надолго вы в тюрьме не задержитесь. Потому, думаю, мы ещё немного погодим с открытием отеля.
– Ты даже не представляешь, Саймон, как сейчас поднял мне настроение! Буду молиться за успех нашего предприятия. Поверь, нет ничего хуже, чем лишиться воли, зная, что ты ничего противозаконного не совершал. Во всяком случае, того, за что тебя сажают.
Надо ли говорить, что последующие дни в ожидании новых вестей я не находил себе места. Это не укрылось ни от моего сокамерника, ни от Морриса, ни от Диксона. Невзирая на статус и ранг, всем троим в ответ на их расспросы я сказал одно и то же: моё дело приобретает новый поворот. Пока же больше никаких подробностей, так как по старинной русской традиции боюсь сглазить. Да и сам не знаю многих нюансов.
Три дня спустя меня в наручниках посадили в автобус и отправили на процесс по делу о моём избиении и по убийству Молчуна Лу. Я выступал по одному случаю в качестве потерпевшей стороны, по другому – как свидетель, вторым свидетелем стал один из двух надзирателей, которые первыми прибыли на место разборки. По итогам
