Может, Гризель и Веспера были правы?
Софи уже знала, что участвует в генетическом эксперименте.
И она выросла в гораздо более жестоком мире людей.
А теперь у нее появился талант к смертельным броскам.
Может ли все это быть связано… и если так, значит ли это…
Проект Мунларк сделал ее прирожденной убийцей?
Глава 4
— Ты в порядке? — спросил Фитц, размахивая рукой перед глазами Софи и возвращая ее в настоящее.
— Да, — пробормотала она, отбрасывая пряди волос, прилипшие к потному лбу. — Прости. Я просто… думала.
— О чем? — надавил он.
Софи хотела сказать ему правду… это, конечно, был не самый худший страх, в котором она когда-либо признавалась ему. И если Фитц не убежал с криком, когда узнал, что ее генетика была смоделирована с ДНК аликорна, это, вероятно, даже не смутило бы его.
Но… она устала от того, что друзья ободряли ее, особенно когда уже знала, что он скажет: независимо от того, что имел в виду Черный Лебедь, когда создал ее, у нее все еще был выбор в этом вопросе.
Она не была роботом. Или марионеткой.
Она была девушкой со странными способностями и другим взглядом на мир. То, что она решила делать с этими вещами, зависело от нее.
И она не хотела быть убийцей. Так… она бы не стала этого делать.
Даже если бы была прирожденной.
Плюс, может быть, это действительно была просто удача новичка.
В любом случае, она решила, что больше не будет практиковаться.
— Прости, — повторила она, — я поняла, что выпендриваюсь.
— И что? — спросил Фитц, когда она протянула ему свою последнюю метательную звезду. — Если бы мои броски были такими же идеальными, как твои, ты бы никогда не услышала конца.
— Они почти идеальны, — поправил Сандор. — Она все еще держит оружие не за то лезвие. Вы оба.
Гризель вскинула руки.
— Вот так.
— Да, вперед, — согласился Сандор. — Если хочешь, чтобы я их тренировал, я научу правильной технике.
Фитц прищурено посмотрел на четыре искривленных лезвия метательной звезды в руке.
— Разве они все не одинаковы?
— ДА! — сказала ему Гризель, в тот же самый момент, когда Сандор произнес:
— Конечно же, нет!
— Наше оружие сделано вручную, — возразил Сандор. — Конечно, есть вариации. Одно лезвие всегда немного легче, чем другие, а одно всегда немного тяжелее, и как бы вы ни решили бросить, имеет значение, как оружие будет вращаться, и как оно разрежет воздух.
— Знаю, это звучит логично, — сказала им Гризель, — но он говорит о долях унций.
— Доли дюйма — это разница между истинной целью и промахом, не так ли? — возразил Сандор.
Он протянул Софи еще одну метательную звезду и попросил выбрать самую легкую сторону.
— Не плохо, — сказала ей Гризель, когда девушка не угадала. — Никто не может почувствовать, о чем он говорит.
— Те, у кого есть надлежащая подготовка, могут, — настаивал Сандор. — Когда я был командиром эскадрильи, я заставлял их часами чистить клинки, чтобы научиться чувствовать. А у моих солдат был самый высокий показатель точности во всем полку.
— Это потому, что ты также заставил их практиковаться часами каждый день! — поспорила Гризель.
— Ты делала то же самое со своей эскадрильей, и их действия никогда не были столь точными, как у моих, — напомнил ей Сандор. — Так что либо у тебя нет навыков преподавания, либо я прав насчет веса лезвий. На самом деле, оба варианта кажутся вероятными.
Гризель прищурилась.
— Хорошо, что я люблю тебя, иначе, я бы сейчас ударила тебя по зубам. И это замечание стоило тебе еще одной ночи танцев… не думай, что я забыла о той, которую ты мне должен!
Софи начала улыбаться, но слова Гризель настигли ее.
— Подожди, ты сказала люблю?
Она знала, что Сандор и Гризель встречаются.
Но любили друг друга?
Огромная, глупая улыбка заиграла на ее губах, когда Сандор и Гризель стали ярко-розовыми.
— Боже мой… это самая милая вещь на свете!
Сандор застонал.
— Будто они не достаточно дразнят нас о наших отношениях!
— Я не собираюсь дразнить тебя, — пообещала Софи.
— Но Киф будет, — вмешался Фитц. — И я уверен, что он будет здесь в любую секунду, поэтому…
— Вообще-то, Киф сказал, что пока не приблизится к тебе и куче оружия, — сказала ему Софи.
Она была удивлена, так как Киф обычно настаивал на том, чтобы сопровождать ее во всем. Но он сказал ей, что Фитц скорее послушает, если она пойдет туда одна. И прежде чем она успела поспорить или понять, почему Ро казалась такой раздраженной, Олден согласился, и каким-то образом это уладилось.
— Ха, — сказал Фитц, бросая метательную звезду и попадая манекену в живот. — Он, должно быть, боится, что я спрошу, могу ли я жить с ним.
— Это и есть твой план? — спросила Софи. — Ты хочешь жить на Берегах Утешения? С Лордом Кассиусом?
— Это лучше, чем жить с Альваром.
— Э, сомневаюсь.
Отец Кифа не был физически жестоким, но он все еще был ужасным человеком, который провел своего сына через годы критики, унижений и оскорблений. Единственная причина, по которой Киф снова жил с ним, была Софи… и она ненавидела это. Она пыталась отговорить его, но его отец скрывал важную информацию в поисках ее человеческих родителей, а Киф был из тех парней, которые всегда были готовы принять удар, если он думал, что это поможет другу, независимо от того, насколько это вредило ему самому.
— Хорошо, может быть, я спрошу Тиергана, могу ли остаться у него, — сказал Фитц, хватая другую звезду. — Он уже позволил с ним жить Таму и Линн.
— Верно, — согласилась Софи, желая, чтобы от этой мысли во рту не появился кислый привкус.
Линн была ее другом. Она не хотела ревновать к тому, как Фитц всегда казался таким потрясенным ее талантом, тем более, что Линн заслуживала каждой такой похвалы. Но Линн была такой милой и хорошенькой и всегда делала супер-крутые трюки с водой. И если бы Фитц жил там же, они встречались бы каждый день…
— Ты действительно не вернешься в Эверглен? — спросила она, сосредотачиваясь на более важном вопросе.
— Нет. И знаю, ты думаешь, что я устраиваю истерику…
— Я так не думаю. — Она встала перед ним, чтобы он посмотрел на нее. — Я понимаю, почему ты не хочешь с ним жить.
— Но? — добавил он, и вопрос прозвучал резко. — Продолжай. Мы оба знаем, что это еще не все.
Софи смотрела в небо, наблюдая, как солнце садится за плоские вершины гор, будто кусок тающего масла.
— Знаю, ты ненавидишь то, что он сделал…
— Нет, я его ненавижу. И я ненавижу своих родителей за то, что они влюбились в его «я изменился».
— Не думаю, что они на что-то купились, — мягко сказала Софи.
— Да, купились. Первое, что сделал мой отец после того, как узнал, что Альвар был с Невидимками, это убедился, что тот не сможет снова попасть в Эверглен. Он заблокировал его от входа ворот… изменил замки на
