— Нет, это кинжал, — возразила Тарина, вытаскивая еще более длинное серебряное оружие откуда-то из спутанных нитей своего замшелого одеяния, с лезвием, закрученным спиралью, как штопор.
— А это не для новичков, — возразил Сандор. — Не будем забывать, что Софи тренируется с более слабой рукой.
— Но у меня есть браслет Тинкер, — напомнила ему Софи.
— Он улучшает твою силу, а не координацию, — поправил он. — Я бы хотел, чтобы ты прошла сегодняшний урок, не потеряв ни одного пальца. Кроме того, любой солдат, достойный воздуха, которым он дышит, может сражаться любым оружием.
— Я бы охотнее поверила тебе, — заметила Софи, — если бы ты не держал это в руках.
Она указала на кинжал Сандора, который больше походил на половину меча.
Тарина фыркнула.
— Мне нравится эта девушка.
— Прекрасно, — сказал Сандор, возвращаясь к сумке, которую принес утром на пастбище. Он вернулся через несколько секунд, держа в руке оружие, идентичное ее оружию, которое выглядело почти комично в его массивной руке. — Этот клинок может быть маленьким. Но он так же смертоносен, как и любой другой кинжал. Никогда не стоит недооценивать оружие. Я могу сразиться с кем угодно и победить этим кинжалом.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь, — сказал ему Бо.
Сандор и глазом не моргнул.
— Ты бы сдался меньше чем за три минуты.
Губы Бо скривились в злобной улыбке.
— Докажи.
— Докажешь потом, — вмешалась Софи. — У меня всего час на тренировки, и я не собираюсь тратить его, наблюдая, как вы, ребята, играете, в «кто лучший Телохранитель»?
— Поправка: я люблю эту девушку, — сообщила Тарина.
Сандор наклонил голову, изучая Софи.
— Ты кажешься… жаждущий.
— Конечно. Я неделями торчу в постели, ожидая этого, пока все мои друзья тренируются без меня. Мне нужно наверстать упущенное.
— Тогда я точно знаю, с чего начать урок. — Он жестом пригласил ее следовать за ним к пугалу, которое Флори собрала из мешков и скрученных тряпок. У него не было лица, но кто-то нарисовал два пугающе реалистичных голубых глаза на грубой ткани головы манекена.
Софи застыла, узнав их.
— Кто их нарисовал? — прошептала она, втягивая воздух, чтобы монстр не проснулся. Но она чувствовала, как зверь вытягивает свои беспокойные ноги.
— Я, — ответил Сандор. — Хотел убедиться, что эти уроки будут настоящими.
Миссия выполнена.
— Я… никогда не думала, что ты такой хороший художник, — сказала она, закрывая глаза, но живые радужки пугала уже врезались в ее память.
Глаза Гезена.
— Ты многого обо мне не знаешь, — сказал Сандор, положив руку ей на плечо. — Если это слишком…
— Нет! — прервала она его, — я справлюсь.
Если она не может встретиться лицом к лицу с воображаемым Гезеном, как она сможет снова встретиться с настоящим?
— Я верю, что ты знаешь свои пределы, — сказал ей Сандор, и она кивнула, благодарная, что он не собирается нянчиться с ней.
Она сделала еще один глубокий вдох и заставила себя посмотреть на манекен, пока пульс не успокоился.
— Для протокола, — сказал Сандор, наклоняясь ближе к ней, — в следующий раз, когда я его увижу, он будет моим.
Она не собиралась с этим спорить.
— Лааааадно, — сказала она, растягивая слово на успокаивающем выдохе. — С чего начнем?
— С самого основного элемента. Прежде чем я научу тебя каким-либо боевым приемам, важно, чтобы ты почувствовала, что мы на самом деле здесь делаем… что на самом деле происходит, когда ты используешь оружие.
— Ты хочешь сказать… каково это — убить кого-то, — уточнила Софи, чувствуя, как пересохло во рту, когда Сандор кивнул.
— У каждого оружия свой опыт, — сказал он ей. — Кинжалы предназначены для ближнего боя, где каждый удар сопряжен с огромным риском. Так что тебе нужно узнать, как трудно резать, и в какие места целиться, чтобы рассчитывать. Как думаешь, где идеальная точка удара?
— Сердце? — догадалась Софи, и голос ее прозвучал хрипловато.
Сандор покачал головой.
— Сердце — важно. Но самая быстрая и эффективная атака — в горло.
Мир поплыл перед глазами Софи.
— Да, это невероятно неприятно, — сказал Сандор. — Ты должна помнить, что твоей целью всегда должен быть быстрый конец. Чем дольше живет твой враг, тем больше у него шансов прикончить тебя. Так что, если у тебя только один удар, лучше прицелиться вот так.
Он протянул руку к манекену, остановившись на полпути, и продемонстрировал идеальное движение — быстрый, решительный удар.
Без колебаний.
Без раскаяния.
Потом отступил в сторону.
Ее очередь.
И стало намного труднее дышать.
Двигаться было нелегче.
Но она позволила воспоминаниям о жестоком смехе Умбры увлечь ее вперед.
— Ошибаешься, — сказал Сандор, когда она едва сделала шаг. — Ты забываешь, в какой руке оружие.
Так и было.
Даже с правой рукой на перевязи, ее мозг все еще отказывался работать.
Это оказалось гораздо труднее, чем она думала.
— Хорошо, — сказала она, расправляя плечи и крепче сжимая кинжал, когда переместила вес на другую сторону.
Тем же движением она рванула вперед, протянула руку и полоснула кинжалом.
— Вот так?
— Ты должна была ударить болванчика, — заметил Сандор.
— Ты этого не делал, — возразила она.
— Это потому, что я хочу, чтобы ты сделала первый укол. Это будет очень близко к реальности.
Когда он так выразился, она очень, очень, очень захотела этого не делать. Но это была как раз такая слабость, в которой всегда упрекали ее Невидимки.
Поэтому она сосредоточилась на нарисованных глазах, направляя свою ненависть и ярость в выпад, когда полоснула по шее манекена, чувствуя тошнотворный хлюп, когда лезвие погрузилось в ткань, сопровождаемое ужасающей вспышкой красного.
Кинжал выскользнул из ее руки, она вскрикнула и отшатнулась. Но она не могла остановить брызги, попавшие ей на руку. Лицо. Губы.
Ее желудок скрутило, и она подавилась, но где-то глубоко в подсознании рациональная часть ее кричала, что-то не сходится.
Она заколола болванчика.
Крови быть не могло.
Осознание этого помогло ей сосредоточиться, не обращая внимания на желчь, покрывающую язык, и уловить сладкий, знакомый вкус.
— ТЫ ВСЕ ПОДСТРОИЛ С ЯГОДНЫМ СОКОМ? — закричала она, когда ее зрение прояснилось настолько, что она заметила выражение лица Сандора.
Его глаза светились виной… но челюсти были решительно сжаты.
— Как я уже сказал, — сказал он ей, — я позаботился о том, чтобы эти уроки казались настоящими.
— С ЧЕГО БЫ ЭТО?..
— Потому что это не игра! — сорвался он.
— Думаешь, я этого не знаю? — Она указала на свою перевязь. — Ты думаешь, я делаю это ради забавы?
— Нет. Но думаю, ты упустила из виду то, что действительно пытаешься сделать. Ты вступаешь на неизведанную территорию, как для себя, так и для своего вида. И ты думаешь, что справишься с этим, потому что злишься. Но эмоции не берут верх над инстинктами, а поле боя… не то место, где можно обнаружить, что насилие — это слишком для тебя.
— Битва идет, хочу я сражаться или нет! — возразила Софи.
— Понимаю. Я не говорю, что ты не должна тренироваться. Но мне нужно, чтобы ты по-настоящему понимала реальность того, что пытаешься сделать, и чтобы ты относилась к этому с уважением и ответственностью, которые это требует,
