— А вот это — прекрасная новость! Если этот солдат научится грамотно писать, то лучшего и желать нельзя. Кстати, не пишут ли вам Батовские?
— Вы, вероятно, спрашиваете о Софи?
— И о ней тоже.
— Пишет, но нельзя сказать, чтобы слишком часто.
— А Лиховцеву?
— Еще реже.
— Понимаю, ну что же, будете писать в ответ, кланяйтесь от меня.
— Не премину.
В этот момент снаружи раздался шум, и в кордегардию ворвался ефрейтор Хитров. Вид у него был слегка ошалелый, но вместе с тем немного радостный.
— Так что, ваше благородие, — тяжело дыша, отрапортовал он, — происшествие у нас!
— Что случилось?
— Будищев Погорелова убил!
— Как убил?
— Не совсем убил, но собирался!
— Ничего не понимаю, ты говори толком…
— Докладываю, ваше благородие. Погорелов нынче ходил…
— Знаю, я сам его посылал.
— Так вот, а Будищев-то сразу исполнять не поторопился, а когда тот ему замечание сделал, так он драться кинулся. Насилу разняли!
— Так кто зачинщик?
— Будищев, конечно!
— Осмелюсь доложить, — вмешался Штерн, — но если действительно случилась драка, Будищев бы писаря на кулак намотал.
— Ладно, разберемся, — решительно ответил штабс-капитан. — Тащите обоих сюда!
— Слушаю!
Через несколько минут оба солдата стояли навытяжку перед командиром роты. Только Погорелов шмыгал разбитым носом и опасливого косился на своего соседа. Тот же стоял совершенно невозмутимо, как будто случившееся его совершенно не касается.
— Говори, — велел Гаупт писарю.
— Так что, ваше благородие, — начал плаксивым голосом докладывать Погорелов, — Будищев на меня ни за что, ни про что напал и малым делом не убил! Зверь какой-то, а не человек.
— А ты что скажешь?
— Не было этого, ваше благородие, — пожал плечами Дмитрий, — разок по физии я ему, конечно, дал, а вот чтобы убить, это он придумал.
— А по физии за что?
— Он знает.
— Знает? Прекрасно, я тоже хочу знать.
— Не знаю я ничего, — завыл Погорелов, — он на меня как петух налетел…
— Слышь, убогий, — дернулся в ответ Будищев, — я тебя сейчас самого петухом сделаю!
— Вот видите, ваше благородие!
— Из-за бабы, что ли, повздорили? — поморщился штабс-капитан.
Услышав вопрос офицера, писарь вздрогнул, но отвечать ничего не стал, а Дмитрий просто повел плечами, что можно было толковать и так и эдак. Реакция обоих подчиненных не укрылась от Гаупта, и он решил, что дознался до истины. Впрочем, большой беды в произошедшем он не увидел. Дело житейское. Наказать, конечно, следовало обоих, но за этим дело не стало.
— Обоих под ружье, на час!
— Ваше благородие, — взмолился, услышав приговор, Погорелов, — явите божескую милость, не ставьте с ним рядом под ружье, он ведь пырнет меня, ирод!
— Он может! — подтвердил Хитров, преданно глядя на командира роты.
— А вот чтобы подобного не случилось, ты за ними и присмотришь, — бессердечно улыбнулся Гаупт и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
На лице ефрейтора явственно читалось: «а меня за что?», но возражать он не посмел и только гаркнул, приложив ладонь к козырьку кепи:
— Слушаю!
Через несколько минут оба нарушителя дисциплины стояли навытяжку с винтовками на плечах, а рядом с ними топтался незадачливый командир звена.
— Чтобы вас!.. — замысловато выругался он, постукивая ногами в сапогах одну об другую.
— Так точно, — еще больше вытянулся Будищев, заставив тем самым вздрогнуть незадачливого писаря.
— Господин ефрейтор, не уходите, — жалобно попросил Погорелов, — ить убьёт!
— Так тебе и надо! Не смог ротного разжалобить, так стой теперь.
— Что тут у вас за кабак? — раздался совсем рядом зычный бас, и Хитров, резко обернувшись, увидел подошедшего Галеева.
— Да вот… — помялся он, — драку учинили…
— А ты, значит, ни хрена лучше придумать не смог, как к ротному с этой ерундой побежать?
— Так ить, господин старший унтер-офицер, я думал, что он Погорелова-то до смерти убил! Он же весь в кровище был…
— Думал он, — с досадой перебил его командир отделения, — а того ты не подумал, что господ офицеров по пустякам тревожить не надо? На это унтера есть, фельдфебели… что, первый год служишь?
— Никак нет! Только он ведь — писарь, все одно бы дознались…
— С чего бы это? Мало ли на какой косяк он рылом напоролся! Ладно, хрен с тобой, мерзни теперь вместе с ними.
Пока унтер с ефрейтором, отойдя чуть в сторону, таким образом беседовали, Будищев подмигнул писарю и прошептал:
— Не бойся, я штык марать не стану, я тебе горло перегрызу, а всем скажу, что это волки!
Тот в ответ только обреченно посмотрел на своего мучителя, но, не решившись ничего ответить, продолжал стоять. Час — не бог весть какое время для наказания, однако на морозе мало провинившимся не показалось, а потому, когда время вышло, все вздохнули с облегчением. Писарь с Хитровым направились к господскому дому, а Галеев с Будищевым пошагали к хате Явора.
— В городе-то был? — спросил унтер, зябко поведя плечами.
— Ага.
— Все взял?
— Обижаете, господин унтер!
— Какая нелегкая тебя угораздила с этим слизняком связаться?
— Не поверишь, он сам полез.
— Да ну!
— В том-то и дело. Я ему просто посоветовал рядом с нашей хатой поменьше ходить, а он с размаху мне как… едва увернулся!
— Да, хорош бы ты был, если тебе Степка зафинтил, — засмеялся Северьян. — А ты что же?
— Ну, а я не промазал, так он, паскуда, орать начал, как потерпевший!
— Понятно. А от чего ты его отвадить хотел? Нешто он на вашу хозяйку глаз положил?
— Типа того, — помрачнел Дмитрий.
В жарко натопленной хате их уже заждались. В гости к ее обитателям заявились дядька Никифоров и еще пара унтеров, приглашенных по случаю «проставы». Накрытый стол ломился от яств, но начинать без Будищева и Галеева было не с руки, и
