Ольга вздохнула.
- Я даже позабыла про них, - она глянула на кисти рук, - первый раз забыла напрочь.
- Это потому что отвлеклась. Наедине с собой ничего умного в голову не приходит, по себе знаю.
- Да, наверное. Ну, хватит сидеть, пора идти. Мы хотя бы половину прошли?
- Ты что, какую половину. Вон, обернись, вокзал видно. Одну десятую.
- Что? - в глазах девушки отразился неподдельный ужас.
- То. Легкой прогулки не будет. Но хочу сказать, трудности сближают людей. Вышла из дома Ольгой, а придешь в Зарянку Забавой.
Александр устал смотреть в сторону дороги, уходящей к станции. Он внутренне злился на Гордея, в основном за то, что тот отправился в дорогу накануне сильной грозы. Если она застала его на открытом пространстве, то могла и молнией зацепить, или увлечь куда-нибудь потоком воды, или еще хуже, грязевым потоком.
Жители Зарянки тоже, выходя на улицу, непроизвольно поворачивали голову на дорогу. Но там никого не было.
- Поспешил Гордей, - решил Харитон. - Чего он так засобирался? Еда еще есть, работы полно.
- Бродяга по жизни, - вставил свое мнение Гурьян.
- Если он бродяга, то я вообще пилигрим, - Александр воткнул в сырую землю деревянный брус, который готовил на стропила на крышу избы. - Однако, я не спешу отправиться в очередное путешествие.
- Прости, Сергеич, кто ты?
- Пилигрим.
- Надеюсь, это не заразно?
- Заразно. Еще как заразно. Это как шило в заднице, покоя нет.
- В каком смысле. Это психическое заболевание?
- Отстань, Гурьян, мне уже неудобно, что у меня был сотрудник с таким кругозором.
Гурьян ушел интересоваться значением слова «пилигрим». Александр подал на крышу брус. Харитон принял его и приладил на место, усаживая киянкой.
- Да, Сергеич, половина домов в зиму останется без крыш, а чем накрыть их, ума не приложу. Жалко, и печи облезут, и полы покоробит еще сильнее.
- Не переживай так сильно, может нам этими домами еще топиться придется. Уголь весь в твою кузню пойдет, топить печи будем дровами.
- Тогда дешевле выйдет снова в погреб переехать. Там всегда температура одинаковая.
- Этот вариант надо всегда держать про запас. А если зима все-таки будет морозной, придется обновить лед в погребе. Этот уже наполовину сел. Глянь сверху, не видать Гордея?
Харитон поднялся и всмотрелся вдаль.
- Сергеич? - тревожным тоном произнес Харитон.
- Что там? - Александр отошел от дома, чтобы видеть дорогу.
- По-моему, у меня авитаминоз начался, в глазах двоится, - Харитон потер глаза.
Александр готов был поклясться, что и у него в глазах начало двоиться. На дороге, почти сливаясь с ней цветом, шли двое. Враскачку, будто из последних сил.
- Или Гордей начал двоиться, или это вообще не Гордей, - Харитон спустился вниз по лестнице.
- Надо встретить, - предложил Александр и первым направился к воротам.
Гурьян заметил движение, и еще не поняв причины, решил присоединиться.
- Я с вами. А куда вы?
- У нас гости? - бросил Харитон на ходу, не вдаваясь в подробности.
- Гости? - удивился Гурьян. - Пилигримы?
- Ну, все, Сергеич, Гурьян подхватил эту заразу.
Они втроем спустились по холму вниз, вышли на дорогу и пошли навстречу. Люди, увидев их, лишились сил и сели прямо в грязь, слившись с ней в одно целое. Только подойдя в упор, удалось опознать в одном из людей Гордея. Он был в грязи с головы до ног. Борода слиплась, повиснув грязным комом на груди. Его собственная котомка висела через один бок, через второй висела огромная сумка. Рядом с ним сидела женщина, не намного чище. Она все время поправляла платок на лице. Сергеич решил, что она прикрывает чумазость, хотя ей это не помогало.
- Барин, мы всё, дальше не пойдем, - сообщил Гордей.
- Откуда такая красивая мадам? - спросил удивленный Харитон
- Моё, - коротко, как предупреждение произнес Гордей. - Забава.
- Очень приятно, - кивнул Сергеич, - перезнакомимся позже. Я могу поднять Вас на плечо и донести.
- Спасибо, я не откажусь, - голос у девушки едва был слышен
- Только осторожнее, у нее сожжены руки и шея.
- Ладно, Сергеич, я ее возьму, а вы Гордея поднимайте.
Харитон помог Ольге подняться. Стряхнул с ее одежды грязь.
- Подними руки, - попросил он ее. Девушка подняла. Харитон приставил свое плечо в район ее живота и распрямившись, закинул Ольгу поперек него. Она только охнула.
- Забава, я тебя тоже на руках буду носить, но потом, - пообещал Гордей.
Его самого вытянули из грязи за руки.
- Ну, ты даешь, - шепнул ему на ухо Александр. - У тебя нюх на женщин?
- Да, и вот у меня еще полная котомка приданного, - он постучал по грязной сумке, - в масле.
Глава 17
- Мы - бхатья, - ответил тощий пацаненок и взял второго за руку.
Вид у обоих был жалкий. Тощие, с впалыми животами и торчащими ребрами, лохматые. У каждого имелись ссадины и следы обширных ожогов. Из одежды на них были только рваные штаны. Тот, который картавил, выглядел постарше. На вид ему было больше десяти.
- Это вы следили за нами? - догадался Федор.
- Не-а, - испуганно ответил старший.
- Ну, да, увидели эту штуку, - он показал на конструкцию, - и сразу решили, что по ней можно спуститься вниз.
- Оба молчали, понурив головы.
- Федор, надо отвести их накормить, что ты им допрос учинил? Пацаны, есть хотите? - спросил Денис, хотя мог и не спрашивать.
Оба закивали головами, не поднимая глаз.
- Знали бы вы, какого страха нагнали на нас, - не удержался Федор.
- Федь, отведи их, а мы с Денисом заберем, за чем пришли, - попросил брата Артем.
- Ладно, побуду нянькой. Идемте, бхатья-акхобатья, здесь еды никакой нет, все вынесли до вас. И одежку вам примерим, а то вы как два бродяги оборванца выглядите.
- Хубашки хвутся быстхо, - ответил старший.
- Об кирпичи, - чисто ответил младший, так и не подняв головы.
Жизнь, видимо, часто заставляла их лазать по развалинам.
- За мной, - скомандовал Федор. Развернулся и пошел к стене.
Пацаны, как два пингвиненка, враскачку направились за ним. Глядя на то, как они ловко идут по раскисшей грязи, Денис удивлялся тому, что дети не просто сумели выжить, но и приспособились к тяжелым условиям постапокалиптического мира.
Пацаны внесли свои поправки в свое видение ситуации. От них стало известно, что выживших намного больше, чем можно увидеть. Большая часть живет скрытно, чтобы к ним никто не прибился, потому что лишний рот - обязательно лишняя обуза. Братья, старшего звали Борисом, а младшего Ромкой,
