– А ты что, Доуз? – спросил Би-Дог. – Когда твое время придет, уйдешь так же тихо, как влачил свои дни на этой Земле?
Доуз оторвал взгляд от карт, будто очнувшись от глубоких размышлений.
– Че?
Он попытался улыбнуться, а остальные рассмеялись. Тем временем он продолжал попытки осознать вопрос, широко открыв один глаз, а другим щурясь и глядя на карты.
– Зависит от того, как я уйду, наверное.
В ответ на такую логику десантник мог лишь кивнуть. Все пехотинцы в Пекле хотели получить чистое попадание, если уж придется умереть. Чтобы родители смогли похоронить их в открытом гробу, зная, что их мальчик или девочка упокоится в земле в целости, готовый к воскресению во плоти, когда протрубят трубы. Никому не хотелось, чтобы в него попала бомба, самонаводящаяся пуля или, еще хуже, акустический импульс, который разрывает тебя на куски изнутри, и ты падаешь, как мешок с потрохами. Некоторые виды смерти были слишком мерзкими, чтобы о них думать. По крайней мере, чистая смерть обеспечивала валидный билет в тематический парк в небесах, о котором им всю дорогу капеллан рассказывал.
– Коммандер, вы готовы? Коммандер?
Дэкерт поднял взгляд. Рядом с ним стояла Лэйн, худощавый расплывчатый силуэт в темно-синем утяжеляющем костюме. Придя в себя, Дэкерт увидел, что сидит перед шкафом со снаряжением рядом с главным ангаром и что на одну его ногу уже натянут ботинок поверх скафандра. Второй стоял на столе, с расстегнутыми застежками.
– Ага. Да. Сколько еще времени?
– Две минуты до взлета. Вы в порядке?
Он кивнул. Схватил второй жесткий ботинок и принялся втискивать в него ногу.
– Да, в порядке. Как у нас дела?
Лэйн стала на колено и ухватилась за подошву ботинка, помогая ему продвинуть внутрь пятку.
– Тэтч и Хейл на предстартовой. Вернон составляет план полета. Думаю, придется садиться в кратере Янгеля, а оттуда прыгать на двигателях скафандров. И надеяться, что радары китайцев не смогут обнаружить прыгающего астронавта. Последние координаты шаттла дают нам примерно четырнадцать километров севернее кратера, в Озере Счастья.
«Последние координаты шаттла». Лэйн не хотела говорить «место падения». Не поднимала взгляд, застегивая ему ботинок. Дэкерт задумался о том сне наяву, в который провалился. Такой живой и яркий. Он ощущал густой запах долины Бекаа, смесь запахов нечистот, жарящегося мяса и гниющих фруктов. «Как часто в нашей памяти остаются запахи», – подумал он. Интересно, как он будет в будущем вспоминать о времени, проведенном на Луне? Чаще всего они ощущали здесь пороховой запах реголита и запах гидравлической смазки, которая была во всех механизмах на станции.
И, конечно же, Лэйн. Она не пользовалась духами, но от нее всегда пахло лавандой, которую его мать обычно ставила на кухонный подоконник. Это лучше, чем запах травы от одежды Кворлза или запаха Тэтча… ну, если честно, от Тэтча попросту воняло. Хотя было бы лучше, если бы, думая о Луне, он вспоминал человеческую вонь, а не запах пороха и машинного масла.
– Джонатан поставил на скафандры системы прямой трансляции видео?
– Да, мы сможем смотреть друг на друга, став свидетелями того, как на Луне все кончится.
Дэкерт встал и потопал ногами, продвигая пальцы ног в носки ботинок. Увидел, что Лэйн на него смотрит, и встретился с ней взглядом.
– Слушай, я хочу, чтобы вы отсюда смылись при первых признаках проблем. Ты меня слышишь? На хрен героизм. Как только пойдет сигнал тревоги, переключаешь станцию в автоматический режим и убираешься отсюда к чертям собачьим. А еще все скафандры наденьте, сразу же, как мы взлетим.
– А что с вами? Я изо всех сил держусь, чтобы с катушек не съехать, но если вы и Тэтч не вернетесь, я за себя не отвечаю.
– С нами все будет нормально.
Лэйн схватила его шлем, и они пошли к люку ангара. Шли молча, хотя могли бы обсуждать планы на случай непредвиденных ситуаций, шифрование сообщений, операции ПС, конфигурацию двигателей на скафандрах… хоть что-то.
Дэкерт остановился и положил руку на плечо Лэйн. Он еще не надел перчатки и ощутил ее худощавое, но крепкое тело под своими пальцами. Сжал их.
– Я серьезно, Лэйн. Я приказываю тебе остаться в живых.
Он помолчал.
– И постарайся сохранить Кворлза и Вернона в таком же состоянии.
Она поглядела на него, криво улыбнувшись: один уголок губ поднялся, но другой опустился.
– Наконец-то приказ, который я смогу выполнить без колебаний.
Она отвела взгляд. Казалось, ее обида на Дэкерта ушла.
– Пойду в ЦЕНТР. Буду следить за вами оттуда.
– О’кей.
Дэкерт открыл люк, перешагнул одной ногой.
– Лэйн?
– Что? – отозвалась она, повернувшись.
– Думаю, тебе следует знать. Ницше ошибался: Бог не умер.
– Не умер?
– Нет. Просто его на Земле представляют себе совсем неправильно.
Она улыбнулась, на этот раз даже сверкнув белыми зубами.
– Да будет так. На тот случай, если ты прав, буду за тебя молиться.
20
ОНИ ГОВОРИЛИ ТОЛЬКО О ПОЛЕТЕ, ПОСКОЛЬКУ БОЛЬШЕ говорить было не о чем. Изоляция в скафандрах и шлемах обостряла их чувство оторванности в этой крохотной кабине шаттла. Трое мужчин, в тесноте, перекидывающиеся цифрами.
– Поворот на два-девять-пять.
– Поворот на два-девять-пять.
– Восемнадцать-ноль-ноль узлов, высота пять сотен.
– О’кей, так держать.
– Пассивные радары ничего не показывают.
– Следи за ними, а я буду следить за ЭМИ.
– О’кей.
Поверхность Луны скользила под шаттлом, километр за километром размываясь в озере горечи. «Это произошло так быстро», – подумал Дэкерт и вдруг понял, как хорошо оказаться на войне в ее разгаре, а не в самом начале. Теперь, испытав это, он без колебаний мог сказать, что в начале куда хуже. Ему хотелось орать, орать на всех, чтобы они остановились. Связаться с «Кратером Пири» и сказать им, что все это подстроено, что бомбу к корпусу «Молли Хэтчет» прикрутили не китайцы, а кто-то другой. Тот, кто заставил Коула умереть в вакууме. Сказать, что воровство баллонов с гелием-3 и диверсия на «БС-7» – всего лишь политический розыгрыш. Что нужно извиниться за американский удар по китайскому руднику в Море
