Валера и Эмиль вошли в лабиринт. Мальчик держал свечу как можно ниже к брусчатке, чтобы не терять из виду кофейную полосу. Не спеша, стараясь не шуметь, беглецы преодолевали поворот за поворотом, продвигались в глубь хитроумного лабиринта, пока не уперлись в глухую стену. След из молотых зерен предательски уходил под основание кирпичной перегородки.
– Не может быть! – Эмиль ударил ладонью в стену.
Он сделал несколько шагов вдоль стены и понял, что они с Валерой оказались в тупике.
– Как такое возможно? – суетился мальчик.
– Что, след завел не туда? – вмешался Валера.
Он смотрел на взволнованного проводника, с головой кутаясь в тонкое фланелевое одеяло.
– Я шел и сыпал кофе. Я же не мог под кирпичной кладкой пройти. Это безумие!
От безысходности Эмиль уткнулся лбом в стену и замолчал.
– Что будем делать? – прервал тишину Валера. – Холодно. Может, попробуем перелезть через стену?
Валера поднял голову вверх.
– Слишком высоко, – ответил он на свой же вопрос. – Может, выберемся из тупика и попробуем найти выход? Надо что-то делать. Не возвращаться же.
Эмиль отступил от стены и протянул Валере свечу.
– Подержите.
Охранник взял у мальчика парафиновый цилиндр. Эмиль снял рюкзак, расстегнул его и принялся искать что-то. Валера подсветил ему.
– Мы должны сбежать как можно скорее. Яна уже ищут, но он, кажется, пока не знает об этом. А если узнает, полагаю, попытается убраться подальше. И что он тогда сделает с тобой и со мной, остается только догадываться. Другой возможности улизнуть у нас может и не быть.
Эмиль вытащил из сумки вороний манок. Затем выдернул из тетради лист бумаги, сложил его несколько раз и заткнул получившейся прокладкой мундштук манка.
– Мне нужна вода, – сказал мальчик, уставившись на Валеру.
– У меня нет воды.
– Снег, – произнес Эмиль и принялся оглядывать брусчатку под ногами.
– Нет снега, – констатировал охранник. – Зачем тебе?
Эмиль вздохнул, просунул указательный пальчик под маску и почесал щеку.
– Так… Похоже, похоже, похоже… – размышлял мальчик. – Похоже, вариантов нет.
Он отвернулся, расстегнул молнию на ширинке и помочился прямо в раструб манка. Валера молча ждал развития событий. Эмиль между тем заполнил трубу, снял с груди конька и занес его над жидкостью.
– Прости, друг… – сказал он и опустил булавку в манок.
Эмиль осторожно приложил раструб к уху, стараясь не расплескать жидкость.
– Алло, – неуверенно произнес мальчик.
– Мня… Мня, – прожевал конек и откашлялся.
– Ты в порядке, Мефисто?
– Ты ведь понимаешь, что я древний и очень ценный артефакт?
– Да, конечно.
– Я благородное существо, ты знаешь об этом?
– Безусловно.
– Так что же ты меня в мочу засунул?
– Прости.
– Прости… – повторил конек. – Это унизительно!
– Дорогой мой, миленький конек, не было у меня вариантов. Ситуация экстренная. И потом, детская моча – это же… это…
– Лучше не говори ничего, – прервал его Мефистофель.
– М-да уж… – заключил Валера, наблюдая за действиями мальчика.
Эмиль расхаживал по тупику, активно жестикулируя свободной рукой.
– Надо выбираться, Мефисто. Потом я тебя отмою хорошенько. Скажи, что делать?
– Ладно. Обычный лабиринт можно преодолеть, если все время идти вдоль стены. Либо можно пересчитать все пройденные пересечения, пользуясь константой, и создать алгоритм…
– Мы замерзнем здесь, пока будем создавать алгоритмы, – перебил конька мальчик.
– Проблема в том, что это все равно не поможет. Этот лабиринт не постоянный, он переменный. Найти выход можно, только зная путь.
– Что же делать?
– Его нельзя пройти, но можно перелететь.
– Как Дедал и Икар?
– Хм… Школа определенно идет тебе на пользу. Да, как они перелетели Кносский лабиринт, так и вы должны поступить.
– Где же взять крылья?
– С этим я помогу, но потребуется время. А сейчас возвращайтесь в замок. Валера в темницу, а ты в свою комнату. Там ты вымоешь меня как следует, и я объясню, что делать.
Так ничем завершилась первая попытка побега из замка. Эмиль злился, плевался, но делать было нечего. Беглецы поспешили обратно в замок.
Вернувшись в комнату, Времянкин отмыл манок и устроил Мефистофелю пенную ванну. Пока конек резвился в воде, он поведал мальчику способ упорхнуть из замка. Время близилось к утру, Эмиль лег спать.
* * *На следующий день учитель и ученик завтракали в каминном зале. Погода была хорошей, и Ян порывался после приема пищи отправиться на прогулку по окрестным лесам. Опасаясь, что ментор заметит следы рассыпанного кофе в лабиринте, Эмиль уговорил Яна остаться в замке на весь день и посвятить время репетиции. Он понимал, что был только один способ отвлечь наставника, усыпить его бдительность, чтобы беспрепятственно реализовать свои планы, – это музыка.
Во время занятий Времянкин играл, стараясь изо всех сил. Ему удалось заставить педагога забыть о любых возможных сложностях, которые готовила ему судьба. Ян был счастлив, а Эмиль обессилен – такими их застала ночь. На этом они разошлись по своим комнатам.
Дождавшись полнейшей тишины, мальчик выбрался в коридор. В одной руке он держал зажженную свечу, в другой – сложенную простыню. Эмиль тайком пробрался в каминный зал. В очаге горел огонь. Мальчик расправил простыню на полу и принялся складывать в нее все свечи, которые только были в гостиной. Он снимал их с подсвечников и канделябров, соскребал воскоподобную смесь с жирандолей и с каменного пола, пока наконец в центре ткани не образовалась целая парафиновая гора. Времянкин уже начал сворачивать простыню в узелок, как заметил еще с десяток свечей на огромном паникадиле, висящем прямо над столом. Он тихо забрался сначала на стул, потом на стол и прошел по нему до массивной люстры. До нижнего ряда свечей не пришлось тянуться – даже с ростом Эмиля достать их было нетрудно. После собранной охапки парафиновых цилиндров мальчику следовало бы остановиться, но он решил взять еще один. Тот, как назло, накрепко приклеился к чугунному колесу светильника, обхватив его оплавленным телом. Эмиль тянул свечу, тянул, пока она наконец не оторвалась. Паникадило качнулось, а мальчик по инерции упал на стол, выронив весь собранный букет. Свечи покатились по столешнице и с грохотом попадали на стулья, а потом и на пол. Времянкин зажмурился и стиснул зубы. Мальчика прошиб пот. Минуту он пролежал на столе, замерев, слушая дом. Кроме треска поленьев в камине, ничто не нарушало тишину. Эмиль осторожно слез со стола, принялся собирать разлетевшиеся свечки и складывать их в простыню. Осталось поднять последнюю, укатившуюся в сторону выхода, куда едва дотягивался свет от камина. Эмиль нагнулся за ней, и вдруг перед его глазами возникли прошитые носы белых кроссовок. Он поднял глаза и застыл: над мальчиком возвышалась женщина из Сумы. Она смотрела на него сверху вниз, держа руки в карманах кожанки. Затем она плавно присела на корточки и подняла с пола свечу. Ее очки оказались на
