– Ты мне звонил?
Времянкин понял, что попасть в квартиру будет не так-то просто. Он молча смотрел на сестру и думал, что сказать.
– Мальчик, ты здесь один? – спросила Алена и окинула общим взглядом приквартирный холл.
Неожиданно для себя, Эмиль начал поджимать губы и всхлипывать. Это произошло само собой, непроизвольно. Ему было обидно, что близкий человек не узнает его. Слезы потекли из глаз мальчика теплыми ручьями. Алена положила руку ему на плечо и освободила путь в квартиру.
– Проходи, не стесняйся.
Эмиль шагнул через порог и остановился на джутовом коврике. Алена закрыла за гостем дверь и склонилась к нему.
– Может, водички? – заботливо поинтересовалась она.
Мальчик положительно кивнул, шмыгнув носом. Алена ушла на кухню, Эмиль остался в прихожей. Он уже не помнил, когда плакал в последний раз. Слезы словно ждали момента, чтобы вырваться наружу. «Что со мной? Вероятно, это как-то связано с изменениями в организме. Что-то гормональное. Пониженный тестостерон, может быть. Надо взять себя в руки», – думал он. Эмиль повернул голову и увидел свое отражение в зеркале стенного шкафа. Маленький заплаканный мальчик в одежде со взрослого плеча растерянно взирал на него. Он впервые видел себя после преображения. «Просто ошеломительно. Ну, привет. Это же ты. Как я рад тебя видеть. Где ты был все это время? Прятался в шкафу? Ну все, выходи, не бойся. Я не дам тебя в обиду. Что за чувство? Какое-то расщепление личности. Во что я ввязался? Обалдетум… Обалдетум… Невероятникус…» – думал Времянкин. В этот момент вернулась Алена. Она протянула мальчику высокий стакан, наполненный водой.
– Держи.
Эмиль обхватил запотевший сосуд двумя руками, поднес его к губам и начал жадно глотать жидкость. Он не столько хотел пить, сколько нуждался в паузе. Все теперь было по-другому. И даже пилось иначе.
– Не спеши. Это не последняя вода. Налью еще. Не холодная?
Алена с интересом наблюдала за странным парнем в безразмерной одежде. Эмиль допил воду, вытер рукавом рот и вернул стакан доброй хозяйке.
– Ну что? Тебе получше?
Времянкин кивнул:
– Кажется, да. Спасибо.
Он уже не плакал и дышал ровно. Алена присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с юным собеседником.
– Расскажешь мне, что с тобой случилось? Ты потерялся? – доброжелательно расспрашивала она.
Эмиль смотрел на нее и думал о том, как ему повезло с сестрой. Он вспомнил, как впервые увидел Алену. Маленькую беззащитную девочку, испуганно взирающую на незнакомый мир своими огромными глазами. Вспомнил, как проводил с ней время, как учил ее всему. Как заботился о ней. Она всегда была доброй и отзывчивой. Не могла пройти мимо чьей-то беды, не проявив участия. «Моя дорогая, любимая сестра, ты все та же», – думал он. Алена протянула гостю ладонь.
– Давай знакомиться. Как тебя зовут?
– Эмиль, – ответил тот и пожал хозяйке руку.
Времянкин ждал реакции, но сестра по-прежнему видела в нем чужака.
– Приятно познакомиться. А меня зовут Алена. Кстати, я знаю еще одного человека с таким именем, как у тебя.
Эмиль подошел вплотную к сестре и приложил свои ладошки к ее щекам. Он заглянул в ее изумленные глаза и с волнением произнес:
– Аленушка… Наш разговор может затянуться. Продолжим в комнате? Пожалуйста. Я все объясню.
– Ну хорошо, – слегка опешив, согласилась женщина. – Проходи.
Эмиль вылез из башмаков, взял Алену за руку и отвел в гостиную. Он усадил ее на диван, а сам отошел на пару шагов.
– Ты все поймешь, я в тебя верю, – предварил мальчик.
Алена поставила пустой стакан на стол, стоящий рядом с диваном, и приготовилась слушать. Времянкин выпрямился перед сестрой, развернув к ней открытые ладони.
– Посмотри на меня. Взгляни. Отпусти свои ощущения.
– Что, прости?
Эмиль тяжело вздохнул и с трудом проглотил слюну. Потом сдул челку со лба, но она тут же вернулась на место.
– Доверься чувствам, – продолжил он. – Посмотри на меня как следует, сестренка. Неужели не узнаешь? Смотри еще. Внимательно смотри.
Женщина поначалу глядела на юного гостя с недоверием, улыбаясь, но постепенно ее лицо менялось. Было видно, как странная идея завоевывает разум Алены.
– Чувствуешь? Ну же, олененок, – уговаривал Эмиль.
После этих слов на глазах Алены проступили слезы. Она узнавала брата. Времянкин, глядя на нее, начал всхлипывать. Он неторопливо подошел вплотную к сестре и пухлыми пальцами вытер мокрые следы с ее щек.
– Не плачь, сестренка. Все хорошо.
– Что с тобой, братец?
Алена сдвинула рукой волосы со лба мальчика и крепко обняла его. Оба зарыдали.
– Что приключилось с тобой?
– Даже не знаю, с чего начать, сестренка. Я так рад, что ты узнала меня. Так рад.
– Как же я не узнаю тебя, родной мой?
Они плакали, словно переживали очистительный опыт. Словно все узелки между ними развязались вмиг.
– А помнишь, мамин кулон? Розовый александрит.
– Ну, чего ты вспомнила его вдруг?
– Не знаю. Помнишь, мы смотрели, как свет скользил по его граням, высекая радужные флеры?
– Радужные флеры? Мы слов-то таких не знали, чучундра ты моя ненаглядная. Откуда ты их берешь? Все еще пишешь стихи?
– Ага.
– Как так вышло, что мы отдалились?
– Я не знаю.
– Это моя вина. Я редко приезжал. Прости. Я скучал по тебе.
– Я тоже скучала. Очень.
В этот самый момент в дверях комнаты появился худощавый мальчуган лет десяти, в трусах и майке. Это был Родион, сын Алены. Он щурился спросонья.
– Мам, а че происходит?
Брат с сестрой продолжали плакать, обнявшись. Родион подошел к ним и положил руку на плечо матери.
– Мам, чего ты плачешь-то? Что случилось?
Алена обхватила сына рукой.
– Ничего, сынок, все в порядке.
Родион быстро поддался общему настроению и тоже пустил слезу.
– Тогда чего ты плачешь-то? Кто этот мальчик?
– Это твой дядя.
– Он же маленький, мам.
– Такое бывает.
Эмиль высвободился из объятий и промокнул глаза рукавом пиджака.
– Ну все, хватит реветь. Я, с вашего позволения, пойду в уборную, вымоюсь с дороги, а потом… Не знаю, что потом.
– Потом мы позавтракаем и все хорошенько обсудим, – подхватила Алена.
– Да! Это великолепная идея. Гениально!
Времянкин закрылся в ванной комнате, пустил воду и умыл лицо. Забравшись на край эмалированной купели, он уставился на свое отражение в зеркале.
– Ну, теперь держитесь…
Через дверь слышались голоса сестры и племянника. Эмиль закрутил кран и прислушался.
– Мам, а че он так странно одет? И разговаривает как-то… С вашего позволения там, уборная и все такое. Откуда он взялся вообще? Из семнадцатого века, что ли?
– Он издалека приехал, сынок.
– У них там все такие… изысканные?
– Наверное, я не знаю.
– А чего вы плакали-то? Рыдали аж. Поспать не дали.
– Прости, сынок. Мы просто давно не виделись.
– Вы, наверное, никогда не виделись.
– Виделись. Давно.
– Без меня, что ли? Я его не помню.
– Ты еще маленький был.
– А он тогда какой был? Его тогда вообще не было, наверное.
– Родион, не морочь матери голову.
– И что теперь? Надолго он к нам?
– Прояви гостеприимство. Оденься и сбегай за хлебом.
– Ну, мам. Не охота че-то.
– Ты еще
