– Хорошо, – хрипит Кирк в бессильной злости, – я готов тебя выслушать.
– Намного лучше. Итак, начнём с того, что сейчас мне нужны все ресурсы, которые есть. Ваш корабль, ваш экипаж и вы. Как ваше крыло?
– А ты как думаешь, ублюдок?!
Хан пропустил оскорбление мимо ушей. Ответ он получил.
– У вас осталась сыворотка?
– Ну и?
– Её нужно ввести в место перелома. Зафиксировать кость в нужном положении, прижать и ввести. Это будет очень больно, поэтому вам потребуется трое человек: один держит вас, второй держит крыло, третий вводит сыворотку. Думаю, ваша кость срастется минут за десять. Все это время она должна быть зафиксирована, а вы – сохранять неподвижность.
Капитан ответил ему не сразу. Несколько секунд он молчал и загнанно дышал и только потом заговорил:
– Мои люди. Они узнают о сыворотке. Не боишься?
– Это вы бойтесь за них, капитан. Вам нужно очень убедительно попросить их держать язык за зубами, потому что я ценю свою жизнь и свою кровь.
– Слушай, ты... не смей...
Попытка рычать скатилась в хрип, но Хану не было жаль его. Мальчишке давно пора вырасти.
– Я посмею, капитан, неужели вы уже не поняли? Я сделаю всё, чтобы защитить себя и своих людей. Итак, время идёт.
– Оставь сигнал в режиме ожидания. Разберусь с крылом... и свяжусь.
– Я буду ждать, капитан.
Хан поставил сигнал в режим ожидания. Ему предстояли десять минут бездействия – десять минут наедине с собой, которых он предпочёл бы избежать. Сейчас он провёл рукой по поверхности деревянного стола капитана, прошёл к диванчику и сел на пол у свисающей руки Леонарда. Коснулся его расслабленных прохладных пальцев. Леонард давно не ел и тратил много энергии, что отразилось на кровообращении. Слабый человек...
Осторожным движением, чтобы не потревожить вдруг, Хан взял его руки в свои.
МакКой пришёл в себя под ноющую симфонию крыльной боли. Слабо удивился, что ещё жив. В какой-то момент боль просто отключила его к чертям. Теперь крылья ныли, а мышцы в них были будто осколками набиты после судорог – и было похоже, что крылья жалуются остаточной болью на пережитое.
Ничем не могу помочь
Он открыл глаза и едва не соскочил с дивана. Над ним тёмной громадой нависал Хан. Тяжёлая рука надавила на грудь, лишая всякой возможности сопротивляться. Да и сил уже не было.
– Не пытайся встать, Леонард, – зазвучал его спокойный негромкий голос. – Я тебе не позволю. Лежи...
Ладонь, погладив его по груди, соскользнула к руке и переплела их пальцы. Хан продолжил говорить:
– Я поговорил с капитаном. Сейчас он срастит крыло и мы начнём подготовку к встрече кораблей. Ты можешь отдыхать. Мы справимся.
– Поговорил, да... – захотелось уснуть. МакКой ощущал тягомотную усталость, какая бывала в детстве, если надо было где-то сидеть и чего-то ждать: бессмысленного, ненужного... окончания уроков, например, или когда деда вызывали к директору за его плохое поведение. Он сидел на жёстком стуле у закрытой двери приёмной и ждал, ждал...
Зная Джима, он теперь его видеть не захочет. Да и к чёрту. Старый никчёмный доктор достаточно попортил ему жизнь.
– Почему командование так поступило? – спросил, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. – Ну оставили бы меня себе после воскрешения Джима, разморозили бы только тебя – две жертвы, всё тихо-мирно. Мало ли как можно было объяснить мою пропажу – допился до чёртиков и сдох от интоксикации, например... свалился в залив с моста, да мало ли. Твою пропажу и вовсе объяснять не надо, заморозили после суда и спрятали. Зачем это всё... куча жертв, провальный проект, изначально какой-то тупой до невозможности, поиски поводов уничтожить Энтерпрайз... бред. Мне всё ещё кажется, что я сплю.
– Такой прямолинейный... – Хан касается его щеки. – Всё куда изощрённей, Леонард. Во-первых, твоё исчезновение не прошло бы незамеченным для многих, один из которых – бедовый, сумасбродный и не признающий правил капитан Энтерпрайз. А во-вторых – проект реабилитации изначально был обречён на провал. Мы, сверхлюди, взбунтовались бы рано или поздно, и авторитет Флота с его показными идеалами “гуманизма” рухнул бы в одночасье. Звёздный Флот как организация обладает мощной внешнеполитической силой. Маркус уже нанёс по её репутации удар. Провалившийся проект был бы вторым ударом. Следовательно, люди начали бы ставить под сомнение адекватность и Федеративного совета. Именно это сейчас происходит или начинает происходить на Земле, журналисты наверняка штурмуют штаб Флота в Сан-Франциско, и это только первый этап. Понимаешь меня?
МакКой медленно перевёл на него взгляд. Попытался нахмуриться – и тут оказалось, что болят не только крылья, но и голова.
– Кому был выгоден ваш бунт, срыв проекта и подрыв репутации командования... Да кому угодно, у Федерации и Флота куча врагов. Но ведь этот кто-то убедил командование принять провальный проект, а это не... о... святой космос! – МакКой в ужасе уставился на Хана. – Перебежчик? Из высшего командования? Но к кому?
Взгляд Хана становится жёстче, хотя и не теряет своей прозрачности. На грудь МакКоя, приподнявшегося в попытке сесть, снова ложится тёплая и до одури тяжёлая рука.
– Этого я не знаю. И тебе нужно спать. Это не обсуждается.
– Ты придумал, как помешать им забрать нас с корабля?
– Это невозможно, – голос Хана становится мягче. – Они нас заберут.
МакКой хотел кивнуть, но вспомнил, что лежит на подушке. Вместо этого опять закрыл глаза. Эмоциональная вспышка вытянула последние силы, и теперь чертовски хотелось спать.
– Хорошо. Я тебе доверяю.
Его руку, сцепленную с хановой, погладили тёплые пальцы.
– Я сделаю всё возможное, чтобы невинные не пострадали, Леонард. А теперь спи. Тебе предстоит тяжёлое испытание.
МакКой пожал его руку и пробормотал, проваливаясь в дрёму:
– Возблагодарю же великий милосердный космос, что ты каким-то лядом втрескался в меня и теперь готов спасать весь этот корабль.
Леонард заснул, и Хан предполагал, что крепко. Он вымотал себя новыми переживаниями.
Когда видеосвязь снимается с режима ожидания, Хан видит, что помех на экране стало ещё больше. Ионный шторм приближается. Теперь стало ещё сложнее угадать контуры собеседника.
– Капитан, – вежливо поприветствовал его Хан, становясь перед экраном. – Говорите негромко, Леонард приходил в себя и теперь спит.
– А он... К чёрту, – сумрачно ругнулся капитан. Говорить ему явно было тяжело, как бывает человеку после пережитой сильной боли. – Сколько у нас времени?
– Около часа. И теперь вам нужно передать мне Энтерпрайз. Мне нужно, чтобы ваши люди меня слушались. Я буду руководить подготовкой здесь, а ваша группа – на Саратоге.
Из динамика падда донёсся глухой удар и сопение. Скорей всего, капитан ударил ладонью по
