– Парень, может, выйдем, поговорим? – спокойно обратился ко мне помощник главаря.
– Почему бы и нет? – легко согласился я, так и так собираясь прогуляться, нагулять аппетит перед ужином. – Не стоит шокировать публику видом наших переговоров. Кстати, рядом есть такое место, где нам никто не помешает?
– Конечно, есть, – едва заметно улыбнулся мужчина и широким взмахом указал мне в сторону вестибюля. – Прошу.
Сняв салфетку с ног и бросив ее на стол, я поднялся и направился к выходу. В холле я остановился и возмутился:
– Четверых мне мало, все идем. Не хочу вас потом поодиночке отлавливать.
Мое возмущение было воспринято неоднозначно, разные реакции последовали, но вот сам главарь и его доверенный подручный остались в ресторане, кажется, они проследовали к моему столику. А вот его помощник и остальные люди вышли вместе со мной на улицу и повели в подворотню. Отсутствовал я минут пять. Этого мне хватило, чтобы загнать по разрывной игле из игольника в голову каждого из бандитов и стащить их в одну кучу-малу в центре темного переулка. Даже по карманам прошелся. Богатенькие буратины оказались. Причем у всех были стволы в карманах, не считая ножиков. Большую часть трофеев я отнес к машине, а вот с помощника снял сбрую с новеньким браунингом и подогнал ее под себя. Удобно, движений не стесняет. Оставлю. Часть денег я также убрал следом за оружием в саквояж, а часть в карман. Что-то я с этими посиделками растратил всю наличность, последний заказ оплачивал тем, что осталось.
Мое возвращение вызвало тишину в зале ресторана, все видели, что я выходил вместе с шайкой. То, что главарь и его подручный сидели за моим столиком и уминали мой заказ – а это был мой заказ! – внешне я воспринял отстраненно, хотя и поклялся себе разобраться в этом. В данную минуту я пристально разглядывал новых посетителей, которые пришли в ресторан, пока я развлекался в подворотне. Им достаточно шустро вынесли дополнительный столик, и шесть офицеров войск НКВД расположились полукругом, уже разливая напитки и пробуя холодные закуски. Один из официантов так и кружился вокруг них. Так вот, боком ко мне сидел знакомый старлей. Тот самый, что дежурил, когда я освобождал Андрюху.
Естественно, когда шум в зале стал стихать, и все посмотрели в мою сторону, – стих даже живой оркестр на сцене, который уже полтора часа наигрывал негромкие мелодии, – новые посетители проследили взглядами, куда все смотрят. Реакция старлея последовала незамедлительно. Я с усмешкой наблюдал, как с шумом отлетел в сторону стул, упав на спинку, а лейтенант, вскочив, прижался спиной к стене и выставил руки, показывая, что в них ничего нет.
Покосившись на стоявшего рядом распорядителя, я указал на свой столик и тихо сказал ему:
– Если узнаю, что это они мой заказ харчат, я тебе брюхо вспорю. Ты все понял? – И, не дожидаясь ответа, громко сказал к старлею, обратившись к нему через весь зал ресторана: – Сергей, кажется? Андрей говорил, что ты очень умный парень. Сейчас, как я вижу, он ничуть не преувеличивал. Можешь опустить руки, перестрелку в этот раз я устраивать не буду.
Остальные офицеры отреагировали как надо, быстро покинули свои места и, достав оружие, взяли меня на прицел, что заметно приободрило старлея. Особого внимания на посетителей они не обращали, но офицерам явно не нравилась реакция их коллеги на меня. Очень не нравилась.
– Сергей, в чем дело? – обратился к старлею один из офицеров с погонами майора. Он стоял на одном колене, держа меня на прицеле своего пистолета, и косился на коллегу.
– Он там был, – коротко ответил тот.
– Сергей хочет сказать, – поспешил я на помощь стралею, – что это именно я в конце лета прошлого года взял штурмом ваше управление на Лубянке. Надеюсь, вы об этом слышали? Мне помнится, закончилось это все вполне благополучно, без крови. Я забрал того, кого вы держали в своих подвалах, и ушел. Кстати, за разбитую коленку Андрея на вас долг. Не стоило его калечить.
– А как же майор, начальник отдела? – встрепенулся старлей.
– У меня с ним свои счеты, еще со времен, когда учился в спецшколе под Москвой. Это из-за него я попал на фронт и оказался в Харьковской мясорубке. Меня, между прочим, и подстрелили там, когда я в засаду попал к немецким диверсантам. Так что отвел душу. В остальном, надеюсь, ко мне претензий нет, все живы должны были остаться.
Если до того в зале еще был какой-то шум, то теперь стояла вязкая тишина, я слышал, как жужжали две мухи, спариваясь на кухне. О налете на Лубянку слышали все, все же информация просочилась в массы, так что теперь все присутствующие слушали нас ну очень внимательно, и это явно не нравилось офицерам ГБ.
– Встать на колени, ноги развести на ширину плеч, руки на затылок! – скомандовал мне майор.
– Ага, сейчас, только шнурки поглажу, – хмыкнул я, после чего спросил у старлея: – Они что, не знают, кто я?
– Честно говоря, до сих пор непонятно, как ты смог усыпить столько людей. Эксперты считают, что это был газ, но мнение у них неоднозначное. Поэтому о твоих способностях мы мало знаем, – честно ответил тот.
– Вот за что я тебя уважаю, так за честность, – снова хмыкнул я и сказал: – Поясни своим коллегам, что немцы тоже меня пытались убить, и вот я стою перед вами, а они червей кормят. Весной прошлого года так получилось, что я оказался на оккупированной территории. Причем с грузом. Груза много, а вывезти мне его было не на чем. Тут повезло, встретились шесть полицаев на лошадях, от них я узнал о подкреплении. Потом повесил их на ветвях деревьев. Подкрепление состояло из взвода немцев охранной дивизии на двух машинах. В результате все они были перебиты, техника досталась мне целой. Действовал я, намекну, в одиночку. Погрузив в машины груз, – вторую пришлось брать на буксир – я поехал дальше. По пути, уже на следующий день, мне встроился полнокровный литовский карательный батальон полного штата. Они возвращались на базу после работы, сожгли вместе с жителями три деревни и одно село, потом прочесывали лес, искали бегунов из лагеря военнопленных. Не нашли, поэтому на жителях и отыгрались. Так вот, встретились мы в середине дня. Чтобы перебить более шестисот солдат, имеющих тяжелое вооружение и бронетехнику, мне потребовалось не более получаса, причем пленных я не брал, они мне были не нужны. У батальона я взял трофеями
