«Тумблер» щелкнул еще раз. Страшная внешность — как причина одиночества. Книга — повествование о том, как человек сходит с ума от одиночества и становится другим. «Неплохо, пожалуй» — подумал он.
Матвей заказал еще пива и сел за один из столиков. В записной книжке появилось несколько строчек. Писатель записал несколько имен, из которых предстояло выбрать наиболее подходящее для главного героя. Матвей где-то читал, что «мама Поттера» Джоанн Роулинг, придумывая названия мячей для игры квиддич, работала именно так. После того, как он начал работать по похожему методу (расписывать содержание будущих глав и места событий) работа значительно облегчилась и ускорилась. «Дорога домой» был написан за двадцать шесть дней после двухнедельной подготовки.
У Матвея был узкий круг людей, которым он рассылал черновик, после нескольких перечиток. Эльза — официантка из «Золотого дельфина». Дамир Лисовский — театральный режиссер, друг детства. Вика — спортивный обозреватель. Все они с нетерпением ждали, когда загорится строчка «Входящие» электронной почты, со словом «Новое» в теме письма. Помимо восьми романов за последние годы этим людям Матвей разослал шесть повестей и четыре десятка рассказов.
Через несколько дней он получал ответные письма. От девушек, как правило, похвалы и восхищения. От Дамира перечень нестыковок и несоответствий. Режиссер мог на нескольких страницах разнести произведение по кирпичику, вынуждая переписывать. Или же написать короткую рецензию, с цитатой мест, где писатель не дотянул или «перегнул палку».
Но «Дорога домой» пришла по вкусу всему «узкому кругу». Даже режиссер написал сообщение всего лишь в одно слово: «Шедевр!». Правда, постскриптумом следовало: «4 глава слишком затянута», но это было не особо важным.
Покойная мать всегда любила повторять: «Результат будет, если получать удовольствие от процесса и не отпускать руки, даже в том случае, когда промежуточный результат нравится только тебе». Он прекрасно помнил это и отказы, развешанные на холодильнике, оказывали на него стимулирующее действие.
Матвей выпил еще три кружки пива. Прижав солонкой к столу купюру в пятьсот рублей, он вышел из бара и, пошатываясь, направился домой.
3
— Он снова это делает! — соседка сверху, скрученная старостью в дугу Клавдия Петровна, встретила его у лифта.
Ее дрожащий шепот всегда раздражал Матвея. Он с трудом сдержался, чтобы не развернуться и побежать по лестницам. Что там говорят по этому поводу психотерапевты? «Дышите глубже и попробуйте досчитать до десяти»? Бред. Метод, который не работает.
Старушка смотрела на него сквозь толстые линзы очков маленькими испуганными глазками. Она плотно сжала бесцветные губы и подняла вверх крючковатый палец.
— Слышите? Вот опять!
— Клавдия Петровна, кто и что снова делает?
— Этот, который надо мной живет, — («этот» звучало как «ентот») — Диверсант он. — Старушка закивала головой. — Опять закладывает мину. Все крошит и крошит… стенку-то. Я по батарее постучу, а он замирает. Подождет, значит, ирод; как засну, начинает снова.
Открылся лифт и старушка, взяв парня за локоть цепкими пальцами, завела в кабину. Матвей опешил. Клавдия Петровна нажала на кнопку своего этажа. Старушка не отпускала руку парня, словно опасаясь, что он вырвется и сбежит от нее, как только откроются двери лифта.
Клавдия Петровна на миг высунула голову и осмотрела лестничную площадку.
— Никого. Пойдемте, пойдемте! — потащила парня к своей двери. — Во всем подъезде слышно, что он делает. Антихрист!
Старушка долго пыталась попасть ключом в замочную скважину. Трясущиеся руки не позволяли ей этого сделать. Матвей представил себе, как Клавдия Петровна пытается попасть кончиком нитки в ушко иголки и невольно усмехнулся.
— Позвольте мне, — Матвей легонько отстранил старушку и взял у нее ключи.
Они вошли в квартиру. Клавдия Петровна вновь вцепилась в локоть парня и повела его в зал.
— Вон смотрите! — она указала на потолок, — сюда даже не захожу теперь… Вот-вот слышите?
Над Клавдией Петровной жил дед Евдоким — неисправимый пьяница и весельчак, прозванный Пучком за редкую бороду. Но Матвею порой хотелось наброситься и задушить его, каждый раз, когда старик оказывался у его порога и заводил свою излюбленную шарманку: «Извините, что я к вам обращаюсь», чтобы выпросить «сколько не жалко, до пенсии».
Матвей прислушался и чуть не рассмеялся. В трубах журчала вода. Писатель закрыл лицо руками и присел на антикварное кресло.
— Матвей Алексеевич! Вы как журналист, должны провести независимое расследование и вывести на чистую воду этого диверсанта.
Парень встал с кресла, и едва сдержал смешок, услышав забавное «ентого» с ударением на второй слог.
— Клавдия Петровна, можно я воспользуюсь вашим туалетом?
Старушка кивнула ему и, бросив взгляд на потолок, потянулась к микстуре с валерианой. Матвей выкрутил до упора вентили на стояках, полностью открыв напор воды. Потоптавшись с полминуты, он вышел обратно.
— Перестал крошить, ирод проклятый, — старушка трижды перекрестилась.
— Я разберусь с этим, обещаю вам. Я проведу тщательное журналистское расследование…
— И по телевизору покажут ентого? — она снова подняла наверх крючковатый палец.
— Да вы что, нет, конечно! Это же государственный преступник! — Матвей перешел на шепот и приложил указательный палец к губам.
Старушка на секунду закрыла глаза и, сжав губы, кивнула в знак согласия и одобрения.
Сильная усталость и пивные пары валили с ног. Матвей вернулся в квартиру и заснул в кресле у входной двери. На его губах застыла добродушная улыбка.
Глава 6. Интервью с убийцей
1
Матвей не любил вспоминать годы супружества. Воспоминания утягивали в глубокую апатичную меланхолию, каждый раз неизменно перераставшую в депрессию. Он спрятал все, что напоминало об Ане в кладовой. Все, что она не увезла с собой в отчий дом. Это были фотографии в рамках, сувениры, которые они привезли из совместного отдыха из Испании, Таиланда и Китая. Открытки и поделки из бисера, форма для леденцов и коллекция фарфоровых полумесяцев, старые журналы моды и тонкие женские романы в мягком переплете. Среди всего был и вязаный свитер Ани, хранивший ее мягкий и нежный запах, который Матвей также не решился выбросить.
Единственным, пожалуй, напоминанием об Анне, маячившим все время перед глазами, был Фимка. Подаренный на последний день рождения маленький, черный котенок с белой отметиной на груди вырос в прожорливое и беспрестанно мурлыкающее существо. Кот, словно назло, тут и там оставлял маленькие лужицы, от которых исходил далеко не безобидный запах. Для чистюли и педанта Матвея это было испытанием уравновешенности и терпения.
— Ну что, дружище, позвоним ей? — сказал парень, поглаживая спину кота, развалившегося на его коленях. — Ты ведь тоже хочешь ее услышать? Хочешь?
Матвей потрепал кота и потянулся к трубке телефона. Он сомневался с минуту и смотрел на палец, на котором еще совсем недавно сияло кольцо. Узкая полоса осталась не загоревшей.
Он кашлянул, прочистив горло, и набрал номер бывшей жены. После седьмого гудка он услышал приятный, бархатный голос Ани. Первые дни после знакомства и особенно, после
