— Давайте, лопайте, мужики, — проговорил он, протягивая две миски с дымящимся бульоном. В нем плавали увесистые кубики картошки, кольца лука и весьма аппетитные куски мяса. На краях миски лежали толсто нарезанные ломти белого хлеба. — А я пока свяжусь с начальником штаба. Самые масштабные за всю нашу работу с самого девяносто… — врач задумался.
— Четвертого, — подсказал пилот и протянул рацию.
Аркадий Ильич сухо доложил об успешном результате.
«Отличная работа, Селиверстов! Молодцы!» — последняя фраза командира прозвучала особенно четко и громко.
После того как спасенные мужчины сложили опустошенные миски в сумку, пилот завел двигатель. Вертолет оторвался от земли, приминая к земле траву шквалом воздуха от широких винтов.
Большая площадь тайги, примерно с четыре футбольных поля, была выжжена начисто. Большой черный эллипс пепелища окольцовывали белые столбы — деревья, очищенные от коры и веток.
«Она пыталась охотиться без поводыря» — подумал Эмиль.
Большая куча золы — все, что осталось от полусферы-лаборатории и военной базы. Неподалеку, на дне ущелья лежало обуглившееся тело. Над ним уже кружил вертолет, выбирая удобное место для посадки.
— Наш ночной экстремал, — рассеянно проговорил Матвей.
— Стоило переждать одну ночь, и все было бы в порядке, — сказал Эмиль.
— Вы пролежали под камнем двое суток, — вы профессор вероятно спали. Сон — защитная реакция на холод. Плюс усталость. А писатель был все время без сознания. На базе вас уже ждут медики. Долетим минут за пятьдесят.
3
Матвея сразу же уложили на носилки. Над головой возникла система и по узкому каналу капельницы потекла прозрачная жидкость. Писателя спешно укатили в госпиталь. Анна держала его за руку и бежала рядом.
Эмиля проводили в одну из немногочисленных палат на первом этаже. Санитар принес аккуратно сложенную чистую одежду. На осмотр это оказался спортивный костюм и футболка.
— Раздевайтесь до пояса, — скомандовала с ходу зашедшая в палату женщина врач.
Около получаса она ощупывала каждый миллиметр тела Эмиля. Измерила давление, пульс. Посветила фонариком в зрачки. Отстучала молотком по коленям. Затем настал черед фанидоскопа. Она отслушала грудную клетку. Профессор послушно встал на весы, затем лег под рентген.
После всех обследований его проводили в душ. Эмиль неуклюже разворачивался под струей воды, пытаясь высвободить каждую складку кожи от таежной грязи. Он размышлял, о том, что сейчас врачи делали с Матвеем — ведь его дела обстояли намного хуже.
Простояв под горячей водой около сорока минут, Эмиль насухо вытерся больничным полотенцем и облачился в чистую одежду.
— Вы в полном порядке. Вам нужно отдохнуть, восстановить физические кондиции, набрать оптимальный вес. Мы понаблюдаем за вами пару дней, — женщина улыбнулась и вручила Эмилю больничную карту. Пройдете в регистратуру: вас определят в палату.
— Спасибо. А где тут у вас телефон?
— Там же… Кстати, чуть не забыла. Незадолго до вашего прибытия разговаривала с вашей супругой по телефону. Вашу дочь перевели в другую клинику. Она чувствует себя хорошо. Я обещала ей перезвонить после того, как осмотрю вас. Но учитывая то, что вы в неплохой форме, думаю, вы сами с этим справитесь.
— Да, вполне. Я могу идти?
Женщина кивнула.
Эмиль буквально выскочил из кабинета. Он бесцеремонно протянул руку за стойку и достал телефон. Никто из медсестер, словно привычные к такому поведению не обратил на это внимания.
4
Положив трубку после долгой беседы, профессор подошел к медсестре.
— Я могу навестить своего товарища? — спросил Эмиль.
— Да, конечно. Второй этаж двести третья палата. Ваша — напротив. Двести шестнадцатая, — ответила смуглая медсестра. Она выдала профессору тапочки, мыло и рулон туалетной бумаги. — Чуть позже вам занесут постельное белье. Если что, обращайтесь.
— Спасибо, вы чрезвычайно любезны, — Эмиль добродушно улыбнулся. Взяв со стойки «комплект для пребывания» он направился к лестнице. Профессор достал из кармана пробирку с зеленоватой жидкостью. Подержав в ладони, он пару раз встряхнул ее. Стая маленьких пузырьков потянулась к пробке и растворилась так же внезапно, как и появилась.
Новость о найденном средстве заметно обрадовало Карину. Он промолчал о том, что не знает о том, как им пользоваться, но это было не особо важным. Профессор был готов испытывать не только на мышах, но и на себе.
Дверь палаты Матвея была приоткрыта. Писатель лежал под толстым одеялом. Загробная бледность еще не сошла с его лица. На ногтях виднелись ярко зеленые полосы. Анна сидела рядом, и как только Эмиль вошел, она повернулась к нему.
— Профессор, у вас правда есть лекарство? — спросила она.
Эмиль подошел к Матвею с другой стороны кушетки и достал пробирку.
— Средство есть. Рецепта по применению нет, — проговорил он. — Но я в короткое время испытаю на мышах. Все будет отлично. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Правда, ощущения сродни похмелью. Пульс выстукивает степ-ритмы. Главное, судорог нет. Как ты?
— Звонил домой. Дочь перевели в другую клинику. В кишечнике паразит. Нужно полагать зеленого цвета. Как и у тебя. Полгода лечили кожу… Подумать страшно.
— Старик говорил, у твари новый хозяин. Оно будет продолжать убивать.
— Сейчас есть более важные вещи, — парировал Эмиль. — Жизнь моей дочери, твоя жизнь. К тому же ты уже не холостяк.
— Это ты в точку.
Эмиль позаимствовал у Анны сотовый телефон и вышел в коридор. Он предполагал, что у его знакомых в военном ведомстве есть для него новости.
Он был прав.
5
Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Анна теребила его волосы, гладила пальцами лицо, обводя контуры обветренных губ и поредевших бровей. Взгляды держались, даже когда медсестра устанавливала капельницу с глюкозой и поправила подушку.
Изредка из конца коридора доносились возгласы профессора. Эмиль оживленно беседовал по телефону, иногда утихомиривая свой пыл, повинуясь шиканью медсестер.
«Черт, черт, черт!
Да, как, же так?
Сукины дети! Сукины дети!..» — снова и снова слышалось из коридора.
Запах таблеток, крема после бритья, дымящейся овсяной каши, легкий аромат духов Анны наполняли воздух больничной палаты.
Матвей лежал неподвижно, словно боясь потерять волну блаженства, от соприкосновения чистой кожи со свежей выглаженной пижамой. К тому же зуд в кровеносных сосудах сошел на нет, а к нему писатель успел привыкнуть.
Невольно он взглянул на блокнот и ручку, лежавшие на столе. Матвей сглотнул и отвел взгляд.
— Хочешь поработать? — Анна потянулась к столу, — я могу приготовить тебе рабочее место.
— Нет, не стоит, — Матвей остановил девушку, — хочу нагулять аппетит. Я настолько голоден до творчества, что написал бы пять-шесть глав, не вставая со стола.
— Ну, как хочешь, — Анна вернулась к кушетке.
Эмиль вернулся в палату через полчаса. Растерянно протянув Анне телефон, он присел на табуретку.
— Там, наверное, осталось мало денег на счету, — проговорил он, смущенно кивая на мобильник.
— Нечего страшного, — ответила Анна.
— Хороших новостей нет. Военные сейчас утверждают, что создание военной базы и лаборатории не было санкционировано ими, и это дело рук частных компаний из Европы и
