– Когда вы родились?
– Пятого мая 1956 года.
– Хм, скажем так… – Сол постукивала пальцем по нижней губе. – Вы на четыреста четыре года старше меня.
Эллис погрузился в подсчеты. Получалось, что Сол уже тысяча семьсот восемнадцать лет. Почти что две тысячи, и в отличие от него она не пропустила ни дня из этого срока. Живое воплощение комедийного шоу Мела Брукса и Карла Райнера «Двухтысячелетний человек».
– Вы выглядите потрясенным. Сами рассказываете байки про путешествие сквозь века верхом на пластиковых коробках, а потом удивляетесь, что я еще помню те времена, когда люди занимались сексом? Кстати, как вы справляетесь? Наверное, воздержание дается нелегко. – Сол указала на книжные полки. – Я умею читать. Сейчас почти никто не умеет. Как видите, мне нравятся старые бумажные книги. Но их очень трудно достать. Большинство стали антиквариатом еще до моего рождения. Некоторые книги я делала в созидателе по шаблону, который придумала на основе старых реликвий. Великая буря уничтожила почти все, что у нас было. Теперь люди пользуются граммами и голо. Но мать оказала мне огромную услугу – она научила меня читать. И почти во всех книжках упоминается секс. Люди без него жить не могут, особенно мужчины – иногда доходит до зависимости. Многие авторы называют его естественной потребностью, но я не склонна им доверять. Какая же это потребность, если вы можете от нее воздержаться? Вот еда – естественная потребность, без нее человек умрет.
Сол окинула взглядом книжные полки, и Эллис последовал ее примеру. Коллекция была отличная. Много книг по истории, которые наверняка служили ей чем-то вроде фотоальбомов. Одна из них называлась «Эпоха бурь», другая – «Пустая голограмма». Эллис не узнавал большинство названий и авторов – видимо, все эти книги были написаны за последние две тысячи лет, – но потом заметил Диккенса, Эдгара По, Данте, Сервантеса, Джейн Остин, Хемингуэя и Кафку. Улыбнулся, увидев Оруэлла, Жюля Верна и роман Хайнлайна «Чужак в чужой стране». На глаза попались книги Кинга, Паттерсона и Робертса, и Эллис с радостью отметил какой-то новый детектив Майкла Коннелли. А еще на обложках как минимум дюжины книг значилось имя Сол. Судя по всему, она писала художественную прозу, мемуары и исторические труды.
– Если верить книжкам, получается, что всем мужчинам нужна женщина, это физическая потребность. Неужели так оно и есть? Вы умираете от желания?
Эллис улыбнулся.
– Мы уже выяснили, что я был женат больше тридцати лет. Дело привычное.
Он думал, что она не поймет шутку, но Сол расхохоталась так сильно, что едва не разлила чай.
– Ох, как вы мне нравитесь, мистер Роджерс!
– Вы мне тоже очень нравитесь, Сол. Сол… – Эллис задумчиво повторил ее имя.
– Это значит «солнце», – сказала она.
– А еще так называется марсианский день.
– И нота «соль».
– И аббревиатура. Самый обычный лузер.
Сол снова рассмеялась.
– Ни разу не слышала! Приятно в кои-то веки поговорить с ровесником.
– Жители Полого мира сами выбирают себе имена, так ведь?
– Да. Каждый должен пройти оценку ментальных особенностей Гонта-Уинслоу. Что-то вроде теста для профессионального ориентирования, который разработали Вэсин Гонт и Альберт Уинслоу. Он позволяет определить, какие занятия принесут человеку счастье. Многие считают, что тест МОГУ совершенно неэффективен, но все равно проходят его, просто из любопытства. В наше время люди выбирают себе профессию и имя, которое отражает род занятий. А раньше после теста каждый получал распечатку: результаты обозначались коротким кодом из трех-четырех букв, и этот код использовали вместо имени. Традиция осталась. Забавная, как и большинство старых обычаев, но ведь когда-то люди носили фамилии Карпентер, Миллер, Тейлор, Поттер и Смит[4], и это никого не смущало. Зато сразу понятно, кто чем занимается.
– Я так и подумал. Логика прослеживается. Пол – это политик, с Гео тоже все ясно, но некоторые имена совсем непонятные. Ча, например.
– Врач, да?
– Верно.
– Обычно врачи носят имена вроде Гип, Пар, Док или Ват, но некоторые выбирают Ча. Сокращенно от Чараки. Так звали известного индийского медика, который родился за три века до нашей эры. Его считают отцом медицины.
– А что насчет Сол?
Она улыбнулась.
– Не скажу, решайте сами. Но могу дать подсказку: это имя больше не используется. Я единственная Сол в мире.
Эллис улыбнулся в ответ.
– Согласен, вы уникальны.
Он снова отхлебнул чаю. Прошлым вечером Эллис долго размышлял над одним вопросом, пока не уснул посреди туристического снаряжения и рассыпанных «M&M’s». И теперь он решил обратиться к Сол:
– В чем смысл?
– Смысл? – Она смотрела на него с живым любопытством. Сол выглядела как студентка, но, кажется, в силу возраста все равно страдала от одиночества. Неужели окружающих отталкивал ее образ мышления, любовь к книгам и старинным безделушкам? Ее считали славной, но совершенно оторванной от реальности? И она, как любая одинокая старушка, очень ценила внимание?
Эллис кивнул.
– Смысл жизни. Перед путешествием во времени я никогда об этом не задумывался. Я ведь покинул свою эпоху не просто в поисках лекарства от смертельной болезни – я бежал от прошлого. Но ничего не вышло. А теперь я постоянно размышляю об этом. Знаете, что такое параллакс? Астрономический термин. Нельзя составить полное представление об объекте, если смотришь на него с одной точки. Не хватает объема, возможностей для сравнения. Если посмотреть на него под разными углами, то можно определить расстояние и размеры. Вот и с путешествием во времени точно так же. Я повидал прошлое, потом оказался в будущем, и… Не знаю. Думал, что смогу понять, зачем все это нужно, но так и не понял. А вы ведь прожили здесь почти две тысячи лет. Столько времени для размышлений.
Сол смотрела на него ласковыми глазами, в которых светилось сочувствие.
– Думаю, на такие вопросы каждый должен ответить сам.
– Ну вот. Я так и думал. Все так говорят.
– Но…
– Есть какое-то «но»?
Она кивнула и опустила взгляд на чашку.
– Я могу поделиться с вами личными откровениями. Когда проживешь такую долгую жизнь, начинаешь понимать, что буддисты в чем-то были правы. Все меняется. Ничто не вечно. Даже Бог. Мать говорила, что Господь пребудет всегда, но мода на Иисуса и его папу постепенно сошла на нет. Во всяком случае, я так считала, когда была юной тысячелетней девчонкой. Мне нравилось бунтовать. – Сол подмигнула ему. – Бог остался в прошлом, как суеверный пережиток тех времен, когда огонь считался за колдовство. Но прошли века, а мы по-прежнему что-то ищем. Я вижу это в глазах людей, слышу в их голосах. Мы больше не зовем это Богом, но суть неизменна. Потребность осталась с нами, такая же естественная, как потребность в пище, воде и сексе. – Сол улыбнулась. – Даже после вмешательства ИСВ, даже когда ученые избавили нас от страстей, мы все равно мечтаем о духовной близости с другими людьми. Мы
