– Вот это ревность! – выдохнула я, размыкая объятия и отступая назад. – А ты просто пытаешься что-то скрыть от меня.
Феликс сжал кулаки, ему явно хотелось притянуть меня к себе и заставить пожалеть о глупости, которую я только что сделала. Глядя на расползающийся по двери лед, понимала, насколько ошиблась. Феликс что-то скрывал, да. Но и ревновал. И моя игра в ревность вышла слишком натуральной.
– Скажу, – выдохнул с тихим рыком Феликс, в его глазах было столько льда, что хватило бы заморозить небольшой город. – Но вначале ты скажешь, что делала в «Волчьем клыке»!
Как он понял? Я же была лисой. И никаких царапин на ноге не было. Стоп… На лапе отсутствовал приличный клок шерсти – я не обратила внимание сразу, посчитала, что где-то выдрала, пока пробиралась за Говардом. Видимо, не только я в тот день была удивлена неожиданным открытием.
О слежке по приказу Мейси я не могла сказать. Зато ничто не мешало поведать о нашем с братом расследовании – Беренгар ведь не уточнил, о каком из двух визитов в бойцовский клуб идет речь. В лучшем случае меня посчитают недалекой упрямой дамочкой, по собственной глупости рискующей жизнью.
Я жестом предложила Беренгару сесть на подоконник. На кровать его отправлять не рискнула. Сама осталась стоять.
– Я пряталась от полиции.
Светлые брови насмешливо дрогнули, по губам скользнула знакомая кривая усмешка:
– И часто ты так развлекаешься?
– Бывает иногда, – уклончиво ответила я. – Я расследую гибель отца. Приходится встречаться с разными людьми. Твоя очередь. Почему ты ненавидишь Говарда?
Беренгар запрокинул голову, задумчиво посмотрел на потолок, громко фыркнул, будто я сказала что-то смешное:
– Не поверишь, но из-за его ложных обвинений моя семья в опале.
Я скрестила руки на груди и в упор уставилась на оборотня. Не верю, Говард всегда отличался гипертрофированным чувством справедливости.
– А когда я скажу, что стало причиной обвинений, ты попытаешься меня сжечь. – Беренгар поднялся с подоконника, оставив на нем газету, приблизился вплотную.
Вокруг нас заплясали снежинки. Закружился лед. Похоже, оборотень на самом деле считал, что я буду от его слов, мягко говоря, не в восторге.
– Я сама решу, что мне с тобой делать. – Я упрямо задрала подбородок, глядя в серые глаза.
– Хорошо. – Феликс закрыл нас ледяным вихрем. – Начну с того, что я знаю тебя не неделю, а без малого пять лет.
Я нахмурилась. Не понимаю, как он может знать меня пять лет? Пять лет… это до гибели папы?
– Я знаю тебя со дня гибели твоего отца. – Губы Феликса сжались в тонкую полоску. – Я был в Олбэйне.
Я судорожно сглотнула. Еще один выживший? Или тот, о ком говорил бродяга-маг?
– Неофициально я считаюсь виновником случившегося там.
Я будто получила кулаком под дых. Сколько лет искала виновника смерти отца. И теперь смотрю ему в глаза и не верю, что он мог уничтожить столько людей… А память услужливо подсказывает, что Беренгар невероятно силен. Что он без особых проблем подошел ко мне, когда случился выброс силы.
– Я поехал туда с друзьями. Вы с отцом были в том кафетерии, где мы решили перекусить, – ровным голосом продолжал Феликс.
А я неожиданно почувствовала себя совершенно потерянной. Я попытаюсь его сжечь? Да я даже толкнуть его не могу. Стою столбом и слушаю. А в сердце будто иглы ледяные втыкаются.
– Тебе было скучно. И ты сделала огненную лягушку, напугала даму и рассмешила меня. Я подарил тебе ледяную розу. Ты смутилась, хотя и храбрилась. Мои товарищи, когда мы выходили, шутили, что я нашел свою огненную леди.
Я не могла вспомнить. Я просто знала, что он говорит правду. Был кафетерий и молодые офицеры за соседним столом тоже. И блондин, что неожиданно заставил покраснеть, а потом спросил разрешения у отца подарить розу.
– Второй раз мы встретились на ярмарке. Там было много народу. Мы почти разом подошли к палатке в центре, когда случился выброс.
Я отвела глаза. Не могу на него смотреть!
– Одновременно с ним пришел ментальный удар.
Не понимаю. Если ментальным ударом хотели спровоцировать выброс его силы, почему это произошло сразу?
– Дальше я помню все обрывками. В меня будто влили ледяную силу, я словно оказался в источнике, но ничего сделать не мог. Я пытался защитить хотя бы тех, кто был рядом. Но твой отец погиб, а ты была без сознания. Ты горела. Мужчину, что находился по ту сторону палатки, буквально поглощала тьма. А парня, что попал под обломки шатра, окутывал свет. Я не мог помочь. Все остальные люди погибли, их разум уничтожил ментальный удар. А тела… Там творилось…
– Стены осыпались пылью, людей бросало, как кукол… – повторила я слова мистера Кузнечика.
– Да. Земля вставала волнами. Воздух и земля будто взбесились.
– Но не твой лед? Он не разрушал? – Я с надеждой подняла глаза.
– Нет. Потом я потерял сознание. Мне показалось, что я почувствовал тепло целительской магии. Но не уверен. Очнулся один на пустыре, вокруг лед и пыль. Меня на локоть вморозило в землю. Так что выбирался я долго, как раз до появления магов.
И те сделали соответствующие выводы. А ментальный щит не дал проверить слова Феликса. Как знакомо.
– Почему ты не сказал обо мне? – Я нерешительно коснулась щеки Беренгара.
Я пока не знала, как к нему относиться. Он не был виновен, но эти его слова, что он знает меня пять лет… Что он имеет в виду?
– Вначале я ничего не соображал, – Феликс прикрыл глаза, не пытаясь удержать мою руку или остановить, – потом решил не портить тебе жизнь. Потому что понял, что официальная версия уже готова и неофициальная тоже. Когда ученые и следователи не могут что-то объяснить, они берут самую логичную версию. В моем случае это было неудавшееся покушение на меня. Двойное покушение.
– Как это? – Я убрала руку: веду себя странно даже для себя.
– Ментальный удар, чтобы спровоцировать выброс магии. И артефакт с заклинанием «выжженная земля», когда стало понятно, что я не превратился в убийцу.
– А Говард был в той комиссии?
– Да.
– Но почему твою семью сослали? Ты не виновен?
– Говард предположил, что артефакт с «выжженной землей» активировал я, – усмехнулся Беренгар, убирая свой ледяной щит и отходя к окну. – В беспамятстве чего только не активируешь. А не погиб, потому что артефакт попался с дефектом. Князю было достаточно их слов.
Неужели Говарда не смутило столь нелепое обвинение? Он же отличный ученый, он не мог не заметить нестыковок. Куда делось его чутье?
Я подошла к кровати и села. Ноги отказывались держать. Я совершенно запуталась, растерялась.
– Но как они потом допустили тебя к исследованиям?
Или мне одной кажется странным убийца, спокойно изучающий опасную магию?
– Официально я невиновен. – Феликс уселся на подоконник. – Неофициально за мной всегда присматривали и присматривают. Моя
