сам. Кажется, он чем-то себя перевязал. На правом бедре выпуклость. То есть еще остановку сделали. Я чуть не опоздал. До них больше ста метров. Несколько мгновений колебался. Если не попаду с первого раза, могу продолжать стрельбу до результата, боезапаса у меня полно. К тому же, полуавтомат. Потом подумалось, что такие резвые ребята могут быстро пробежать короткую ложбину и укрыться в холмах, ищи их потом. Лучше подойти на расстояние уверенного выстрела. Я быстро спустился и стал огибать холм, как прошлый раз, когда охотился на волка. Успел пройти по кустам шагов десять, когда кто-то схватил меня за ноги, небо опрокинулось, ружье вылетело из рук, а мою тушку потащили по земле. Ветки хлестали по лицу, каменистая земля сдирала кожу с многострадальной головы. Кто-то рычал. Хрипло и злобно. Сначала один голос, потом к нему присоединились еще. Ногу будто тиски сжимали. Я пытался выпрямится, схватить эти тиски, но не мог согнутся, тащили слишком быстро. Тогда начал хвататься за кусты, но только сломал пару веток и ободрал ладони. Тащивший все же притормозил. Остановился, повернулся, на фоне белесой луны я успел увидеть огромные ветвистые рога и огромные загнутые клыки, почувствовал смрад из пасти, и тут существо обрушило мне на голову удар. Голова не болела и это было странно. На Вертажо Эридана и на Земле, после ударов она болела все время. На Земле еще с похмелья, но это позже. Было тяжело дышать, воздух тяжелый, спертый, а когда прилетал редкий ветерок, то облегчения не приносил, в нос летела гарь. Танцующие звери напоминали мамонтов, но мамонами не были. Хотя откуда мне знать, как они выглядят? Прежде я их никогда не видел. Только в кино, но, как уже упоминал, кино я не верю. Но смотреть люблю. Животные танцевали, вокруг них прыгали рогатые фигурки с копьями. Пацан рисовал. Или это ветки, чтобы животных кормить. Тогда девчонка. Рисунки танцевали в неровном свете костра. Наскальная живопись покрывала и потолок и стену. Может быть и дальше, но дальше я видеть не мог, для этого надо было повернутся, но этому мешали веревки, которыми я был связан. Перед глазами вдоль стены бегал ребенок лет семи-восьми. Рогов не было, и его можно было бы принять за человеческого детеныша, если бы не шерсть, которой он был покрыт. Несмотря на сложность ситуации мне хотелось взглянуть на его лицо, чтобы узнать, как выглядят троглодиты, которые меня повязали. Но пацан или девчонка, по движениям не разобрать, почти не поворачивался ко мне, хищными движениями творил у стены. Судя по картинкам, нарисованным при мне, всю остальную пещеру разрисовал тоже он. Я не искусствовед, но мне кажется для ребенка эпохи палеолита, неплохо. Кроме нас в пещере больше никого не было. Несколько раз слышал какие-то звуки позади себя, видимо где-то там был выход, но не близко. Кажется, мы глубоко в темной норе. Я так уж точно. С тех пор, как очнулся, юный или юная Пикассо дважды подбрасывал хворост в огонь, чтобы тот достаточно ровно горел и освещал его каменный холст. Но даже в эти моменты я не мог разглядеть лица. Неровный свет не выхватывал черты, оставляя их всегда в тени. Все-таки это были не мамонты. Ребенок рисовал стадо, состоящее из тех похотливых гигантов, один из которых пытался обесчестить Тяни-Толкая. Очень хотелось пить. Недалеко от костра стояла какая-то посудина и однажды первобытный художник подошел и высоко задрав голову пил из нее. Жажда стала невыносимой, и я не выдержал. – Эй! – голос у меня был хриплый. А в гулкой тишине пещеры показался чужим. Ребенок быстро оглянулся на зов и посмотрел на меня. – Пить, – попросил я. Он не реагировал и продолжал молча смотреть. – Пить, – повторил я и указал головой на посудину. Художник встал, подошел к ведру и показав на него, что-то прорычал. Непонятное, но с вопросительной интонацией. – Да, да. Пить хочу. Дай воды. Он без эмоций кивнул, поставил ведро перед собой и встал над ним, сложив руки на паху. Зажурчало. Скотина. Он подошел ко мне с ведром и протянул. Я отвернулся. На меня полилось теплое. Поганец захихикал. Зато теперь я знаю, что он пацан. – Сука! – кажется я противоречу сам себе. Он меня, конечно не понял, но интонации было достаточно. Поставил ведро на место и поднял камень с пола пещеры. Я не мог понять, что он собирается делать пока камень не прилетел мне в лицо. Разбил губу, но зубы целы. Это хорошо, так как стоматолога на планете нет. Хотя мне он уже, кажется не понадобится. Странно почему сразу не убили? Наверное, я им интересен так же, как и они мне. Интересен и непонятен. Пацан не успокоился и бросил следующий камень. Маленькая меткая сволочь. Синяк под глазом будет. Первобытный художник забыл о своей любви к искусству и нашел себе новое развлечение. Снова подобрал камень. Я попытался прижать лицо к земле, но помогло это не очень, теперь камень прилетел в ухо. Больно. И бесит собственная беспомощность. Позади послышалось требовательное рычание. Судя по стуку пацан бросил камень на каменистую землю. Я поднял голову, чтобы посмотреть, но ничего не увидел. Только услышал, как кто-то подошел сзади, меня снова схватили за ноги и потащили. Без того расцарапанное и битое лицо собирало щебень с пола пещеры. Меня вытащили наружу, где вовсю уже светило солнце. После полумрака пещеры оно слепило, я жмурился, но смог разглядеть косматую толпу. Она негромко голосила, собравшись на чем-то вроде импровизированной, засыпанной песком, площади. Меня поставили на ноги, я снова увидел рога и зубы. Проморгался, чтобы приглядеться получше. Существо передо мной засопело, схватило себя за голову и рывком содрало с нее волчий череп с оленьими рогами. Низкий скошенный лоб, глубоко посаженные глаза и выступающие надбровные дуги. На меня внимательно смотрело человеческое лицо. Самый обычный человек, хоть и со звероподобным взглядом. Глава 29 Массивная, заросшая волосам (волосами, не шерстью!) ладонь держала мое лицо и вертела его в стороны, рассматривая. Пока вертела, дала и мне возможность разглядеть окружающих. Это все-таки были не люди в земном понимании, но очень похожи. Если бы была необходимость назвать самое главное отличие
Вы читаете Лес проснулся (СИ)
