– То есть ты ее не читала, но знаешь, что это корни твоего заговора?
– Не моего, а кого-то в КГБ. Я не читала зашифрованный текст. Но изучила все документы. Ты мне поможешь? Я ведь тебе помогаю.
– Тебе не кажется, что это несколько неравноценный обмен? Помогать в исследовании не то же самое, что разоблачать заговор. Да не в песочнице ясельной группы – «Маша подговорила Мишу отнять совочек у Яши», а в КГБ. Ты вообще понимаешь, что затеяла, «товарищ Че»? Дело явно посерьезнее латиноамериканской революции.
– Не веришь мне? – Варвара убрала руки и незаметно спрятала свой «ВЭФ» в карман. – Когда прочитаешь все, поверишь. Я не читала лично зашифрованный текст, но ты не первый, кто его расшифровал. Я читала кое-что из предыдущей расшифровки, поэтому знаю, что права. Завтра вечером встретимся здесь же и поговорим еще раз. Ты успеешь прочитать все до завтрашнего вечера?
– Вопрос – захочу ли я приходить?
– Даже так?! – Варвара удивленно взглянула на Леонида. – Я думала, у нас взаимная симпатия, почти чувство.
– Я тоже так думал. Но ты меня используешь в своих целях, ты сама это сказала. Только и всего.
– Использую, сказала, но не только и всего! Использование не исключает симпатии. Или у тебя иначе? Ты вот обиделся и что теперь, я тебе больше не нравлюсь?
– Нравишься.
– Тогда зачем ты… – Она осеклась и резко отвернулась, словно чтобы скрыть навернувшиеся слезы.
– Прости. – Зимин взял ее за руку. – Я все прочитаю и приду. И если там действительно корни какого-то заговора, мы обсудим, что с этим можно сделать.
– Послать бы тебя. – Варвара проглотила слезы и снова сделалась раскованной и «поверхностно-активной». – Но я подожду еще сутки. Может, и выйдет у нас что-нибудь. Топаем обратно, первый тайм закончился, самое время незаметно вернуться…
Вернуться через служебный вход удалось без происшествий. Выйти по окончании матча – тоже. С толпой болельщиков парочка добрела до развлекательного центра «Авиапарк», где на полтора часа застряла в кафе, продолжая изображать воркующих влюбленных.
Наконец Зимин получил приказ вызвать такси, и конспираторы поехали к Варваре. В смысле – Леонид подвез ее домой. Классического «заглянем на чай» не получилось.
– До завтрашнего вечера фиг тебе, а не чай, Зимин. – Варвара чмокнула его в щеку и шепнула на ухо: – Это чтобы со стороны выглядело убедительно. Якобы соблюдаем приличия первого свидания. Пока!
– Я понял. – Зимин усмехнулся. – Конспирация не в ущерб морали. До завтра, революционерка Варя.
Глава 6
Ноябрь 1944 года, Восточная Пруссия, участок 3-го Белорусского фронта«…Войска армии закрепляются на достигнутых рубежах, организуют прочную оборону в готовности к отражению атак пехоты и танков противника…
Противник (в течение суток) активности живой силой не проявлял, обстреливал наши позиции редким артиллерийско-минометным огнем, чередующимся с короткими огневыми налетами, и огнем шестиствольных минометов. На отдельных участках отмечается производство окопных работ. Отмечено 28 самолето-пролетов авиации противника на разведку и бомбежку боевых порядков наших частей…
Войска армии (в течение суток) активных наступательных действий не вели…
Части 50-й гвардейской отдельной дивизии отбивали контратаки противника, поддержанные танками и самоходными орудиями 162-го гвардейского стрелкового полка. В результате боя противник был несколько потеснен с занимаемого рубежа…
В течение дня войска первого эшелона… занимали прежние рубежи, приводили себя в порядок, совершенствовали занимаемые позиции, вели разведку и наблюдение за противником и к исходу дня занимали прежнее положение…»
Из сводки по 28-й армии…Возглавлявший оперативную группу Управления контрразведки Смерш штаба фронта майор Золкин выглядел монументально. Именно так. Хоть скульптуры для парка отдыха с него лепи. Под метр девяносто, косая сажень в плечах и безупречно правильные черты лица. Будь он белоглазым каменным изваянием, Филин признал бы, что это произведение настоящего мастера. Но Золкин оставался живым, поэтому имел-таки один существенный недостаток – как раз те самые глаза. Серые и холодные, как лед. Ну не глаза, понятно, а взгляд майора казался холодным, но сути дела эта поправка не меняла. Золкин сверлил собеседников взглядом, словно ледяным буром, и взгляд этот замораживал все, до чего доставал. Кому душу, кому мозги, а кому язык.
Алевтина после беседы с майором замкнулась, отловленный в поле Стасенко, наоборот, источал всякую ересь неиссякаемым потоком, а ефрейтор Покровский отвечал односложно даже на вопросы, которые требовали развернутого ответа. Не поддался гипнозу этого удава только Филин. Он мысленно направил ледяной бур в сторону сердца и представил, как инструмент плавится, воткнувшись в «пламенный мотор». Нехитрая фантазия здорово облегчила капитану жизнь.
«Вот удивилась бы Алевтина, узнав, какие психологические уловки я применяю. – Филин даже загордился собой. – Откуда что берется? После чудесного воскрешения сам себя не узнаю».
Какое-то время грозный Золкин еще пытался давить и «сверлить», но, сообразив, что метод не работает, резко сменил тактику. Взгляд у майора остался ледяным, но буравчик исчез. Теперь смотреть ему в глаза казалось не колко. Просто бессмысленно. Все равно что всматриваться в озерный лед, под которым стоит омут неведомой глубины.
– А я ведь тоже с разведки начинал. – Голос у Золкина чуточку потеплел. – Полковая, затем армейская. Только в сорок третьем меня перевели.
– Намекаете на перспективы? – Филин все-таки попытался взглядом проникнуть под лед в глазах у майора.
Попытка сорвалась. Темная вода под ледяной коркой оказалась непроницаема.
– Вопросы здесь я задаю, – ровным тоном напомнил Золкин. – Мне почти все понятно, капитан. Понятно, что поезд взорвали диверсанты, и сделали они это дистанционно, с приличного расстояния. Мои подчиненные нашли в уцелевшем вагоне радиоприемник, связанный с детонаторами. Система новая, а потому редкая. Вы могли ее и не распознать. Но почему вы не проверили вагоны на предмет минирования? Взрывчатку-то распознать вы способны, не так ли? Вы три года на фронте, опытный разведчик, неужели не предположили, что такой важный трофей может быть заминирован?
– Я прибыл только час назад. До меня этим составом целые сутки занимались другие товарищи.
– Кто занимался?
– Не могу знать.
– Подполковник Стасенко, начальник политотдела дивизии? Почему именно он, а не трофейная команда или зампотех? Стасенко имеет какое-то отношение к науке и технике? Какое у него образование?
– Товарищ майор, это не ко мне вопросы, а к командиру дивизии или начштаба. Я ведь просто разведчик.
– В рапорте сказано, что этот состав обнаружила ваша группа… еще тридцатого числа. – Майор открыл бумажную папку с замызганными тесемками. – Это так?
– Так точно, было дело.
– Вы уверены, что это тот самый состав?
– Уверен.
– Кто-то может подтвердить?
– Ефрейтор Покровский, вы ж его допросили.
– Я не допрашиваю, а беседую с вами… пока. Вы указали, что поезд охранялся большим отрядом эсэсовцев. Так? И куда делся этот отряд?
– Охранялся. – Филин кивнул. – Они теперь кусками валяются вдоль насыпи. «Катюши» дали им прикурить.
– А поезд остался после огневого налета целым и невредимым?
– Осколками посекло и закоптило,
