— Позвольте представить вам титулярного советника видока Игната Дормидонтовича Силаева. Он не раз оказывал мне неоценимые услуги, — почти торжественно изрекла Даша.
Хорошо, что она заставила меня надеть мундир. Так что я мог позволить себе резкий армейский кивок вместо поклона, но все же удержался от гусарского щелканья каблуками.
Пока я разводил политесы, Петр что-то проворчал себе под нос, и Андрей тут же отреагировал на это:
— Прекращай, ты же читал дело этого молодого человека и знаешь, о каких услугах идет речь.
Мое отношение к бородачу испортилось еще больше, но буду держать эту нелюбовь очень глубоко внутри. Мне и княгини Голицыной хватило с головой.
Андрей широко улыбнулся и, сделав полшага ко мне, протянул руку. Я тут же быстро сократил дистанцию между нами и пожал протянутую ладонь.
— Рад знакомству, Игнат Дормидонтович, — пророкотал цесаревич.
Его брат ограничился небрежным кивком. С Антонио они оба поздоровались сухо, но без явной вражды.
Ох и непросто живется графу в столь чудной семейке. Это только в сказках герой женится на принцессе, а дальше сплошное «и жили они долго и счастливо». В реальности же беды нового члена венценосной семьи с этого момента только начинаются.
После обмена любезностями Даша повела нас в столовую, а это значило, что средний принц опоздает, а то и вовсе не приедет.
Ужин начался слишком уж натянуто. Гости молча принимали пищу, изображая из себя инструкторов по правилам поведения за столом, а слуги с неменьшим апломбом помогали им в этом почти театральном действе.
Не знаю, сколько там положено вот так вот по-птичьи клевать и сидеть, словно лом проглотили, но минут через десять Даша кивнула старику-лакею, и слуги быстро покинули столовую.
Цесаревич откинулся на спинку стула и уставился на меня.
— Игнат Дормидонтович, вот все удивляюсь, как вам удалось в столь юном возрасте пройти через испытания, кои иному опытному ведьмаку не по силам.
Ну и что я должен на это ответить? Выпятить грудь колесом и выдать что-то о службе отечеству и императору? Перебьются. В голове внезапно всплыла сцена из чудесного фильма «Особенности национальной охоты».
— Жить захочешь — и не так раскорячишься, — выдал я с философским видом.
Сначала прыснула Даша, а затем ее поддержал басовитый смех цесаревича.
Петр лишь кривил губы, а Антонию по-доброму улыбался.
— Понятно — в Топинске, — продолжил цесаревич, — там наверняка, куда ни плюнь, всякая нечисть и приходится лезть на рожон, но здесь-то вы зачем ввязались в свару с княгиней Голицыной? Дама она, конечно, своеобразная, но вам чем не угодила?
— Не люблю, когда при мне обижают моих друзей, — глядя прямо в глаза цесаревича, ответил я.
— И все? — удивился он. — Вам просто не понравилось, что княгиня позволила себе лишнего в общении с Дарьей, и вы нахамили представительнице одной из самых древних фамилий империи? Простите, Игнат Дормидонтович, но это слишком даже для новгородца.
— С чего вы взяли, что я ей хамил?
— Ну а что же вы тогда сделали? — Цесаревич удивленно перевел взгляд на Дашу.
— Он по очень настоятельной просьбе княгини просто рассказал ей историю из своей жизни, — с невинным видом ответила за меня княжна. — Хотите, он поведает ее и вам?
Вот гадюка! Конечно же пришлось рассказывать, причем ничуть не смягчая красок, а то с Даши станется самой добавить этих самых красок, да погуще.
Конечно, мужики оказались намного крепче изнеженных дам, но Петру Петровичу все же пришлось запить вином возникший в горле ком, и это немного примирило меня с реальностью.
Улыбка цесаревича чуть подувяла, и на пару минут за столом возникла тишина.
— Насколько мне известно, вы были довольно близко знакомы с профессором Нартовым? — спросил Андрей Петрович, меняя тему.
— Да, смею надеяться, он видел во мне такого же друга, каким был для меня.
— Даже так? — удивился цесаревич.
— То, чему меня научил Федор Андреевич, и кое-какие его подарки не раз спасали мне жизнь. — Отвечал я обтекаемо, потому что не знал, ведомо ли принцам о том, что Нартов и омский Мясник — одно и то же лицо.
Судя по реакции Петра Петровича, все члены императорской семейки были допущены до секретной информации.
— И после этого вы с легкостью сдали его жандармам? — удивленно спросил третий сын императора. В его голосе я даже заметил нотки презрения.
— С легкостью? — Нахлынувшие воспоминания заставили меня зло скрипнуть зубами. — Ваше высочество, желаю вам никогда не становиться перед выбором между другом и совестью.
— Вы забыли о чести, — с вызовом бросил мне Петр Петрович.
— Ради друга я поступился бы честью не задумываясь, — не менее гордо ответил я.
Получился эдакий разговор двух напыщенных дворян, что было тут же отмечено цесаревичем.
— Не заводитесь, — небрежно отмахнулся он от нашей склоки, и, как ни странно, меня это мгновенно остудило. — Игнат Дормидонтович, неужели, общаясь с профессором, вы ничего не заподозрили?
— А вы? — ответил я вопросом на вопрос, зная, что Нартов помог Даше справиться с ее темной ипостасью, а значит, был знаком с августейшим семейством.
— Лично я видел его всего пару раз, да и то мельком, а Петр вообще не встречал ни разу.
— Я не алиенист, ваше императорское высочество, да и в повседневной жизни Федор Андреевич был вполне обычным, если так можно назвать столь выдающегося человека. И зверства он творил не ради потехи, а потакая своей нездоровой страсти к познанию неведомого. Если честно, знай я в момент поимки Нартова то, что его ждет в будущем, поступил бы иначе.
— Отпустили бы Мясника? — прищурив глаза, спросил Петр.
Если он хотел вызвать во мне гнев, то просчитался.
— Нет, — вздохнул я, — нашел бы в себе силы убить его.
За столом опять стало тихо, но в этот раз тишину нарушил не цесаревич. Дверь столовой открылась, и лакей впустил довольно примечательного персонажа. Похоже, в царственной семье была нарушена классическая схема сказки о трех братьях — исключением из генетического правила был не младший, а средний. Второй сын императора отличался от братьев, как болонка от питбулей: бледная кожа и нездорового вида длинные волосы вкупе с какой-то дерганой походкой. Да и вообще выглядел он не очень — слишком уж болезненно, что, учитывая возможности магической медицины этого мира, как минимум странно.
Несмотря на то что в столовую вошли два человека в гражданских костюмах, ошибиться было невозможно, потому что вторым был пышущий здоровьем грузин, который наверняка доминировал в этой парочке.
Практически сразу Николай Петрович смущенно сник под взглядами братьев, недовольных
