— Русалка, — прошептал он побелевшими губами.
А у меня внутри поднималась буря, набирала обороты. Больно, обидно, несправедливо…
— Я вам не игрушка и не собственность!
— Ари! — Лир пришел в себя и поплыл в мою сторону.
Я нырнула и отплыла, снова высунулась из воды.
Глаза у моего мага пронзительные, совсем серебряные.
— Я не причиню тебе зла, — тихо сказал он, делая знак Арану, чтобы тот не приближался.
— Неужели? Нет уж, с меня хватит!
Доберусь до Аридейла сама. Справлюсь! Видимо, на моем лице отразилось нечто такое, что привело Лира в ужас.
— Ари, я забираю все обидные слова обратно, слышишь? В сердцах сказал, не со зла. Прости. Только не уходи. Пожалуйста.
Но буря внутри не утихала, просила свободы. И как ее выпустить, я не знала. Плыть и ни о чем не думать…
— Ариадна! — послышался испуганный голос Арандиэля. — Я сожалею. Прости.
Но обида душит, рвет на части. Не отпускает. И словно не я это… Что-то внутри неведомое шепчет, что обидели, не услышали, попытались лишить свободы. И я пытаюсь сопротивляться, говоря себе, что это была всего лишь шутка… Но не получается. Живущая внутри русалка со своими понятиями о гордости и чести сильнее. Она берет верх, и я подчиняюсь ей.
Наверное, этого бы не случилось, если бы в моем прошлом не было схожих моментов. Наверняка же терпела, а теперь все разом нахлынуло. Словно слова Лира и поступок Арана стали последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
Покачала головой, говорить уже не могла. Не осталось сил, слезы так и грозили покатиться по щекам. Я даже не задумалась над такой реакцией.
— Ари! — Крик Лира полон отчаяния, но уже поздно.
Ни сожалений, ни сомнений. Кругом одна вода, снующие рыбки, соленые, обжигающие губы, а может, и душу, слезы. Это уже не я. Русалка.
Я плыла весь день, не останавливаясь, пока солнце не село. Вынырнула, постаралась унять дрожь в руках, посмотрела на розовое и пурпурное небо и направилась к берегу. Села на камень, вытащила хвост и постаралась прийти в себя.
Почему же так плохо? Почему так больно? До сих пор. И даже долгожданного опустошения нет.
Близилась ночь, хотелось есть, но нечего. Водоросли на дне реки я даже не попыталась попробовать. Наверное, русалки, живущие в море, способны это сделать, привыкли, но я росла на земле. Одежду и денег я тоже не захватила. Да что там говорить? Я даже не знаю, где нахожусь. Ночевать на берегу опасно, нечисть вреда не причинит, а тень ведьмы — запросто. Мне с ней не справиться, не хватит сил, даже несмотря на русалочьи полеты. Полюбовалась на заходящее солнце, вернулась в воду.
Я сильная. Справлюсь.
Попыталась снять кольцо Лира, но это сделать не удалось, несмотря на сильное желание. Маг усилил чары? Или сейчас я ощущала себя русалкой больше, чем человеком, поэтому не выходит? Не знаю.
Использовала сегодняшнее желание, загадав немного хлеба и кружку с водой. Пока жевала свежую булку, солнце почти село. Я вздохнула, подумав, что завтра утром, когда магия колечка начнет действовать, пожелаю рубаху длиной до колена. Если не выйдет, стану думать дальше. И идти придется через лес. Одной.
Но боль жгла все внутри, обида до сих пор воспринималась остро и болезненно. Я не хотела возвращаться. Правильно нечисть говорила, люди и маги часто бывают алчные да злые. Зря я им не верила. Не потому ли русалки и уплыли в свой Серебряный город и носа теперь на поверхности не кажут. Встречусь ли я с ними хоть когда-нибудь? Не знаю.
Нырнула в реку, оперлась на торчащий из воды высокий камень, чтобы ночью не снесло течением, полюбовалась на сияющие над головой яркие летние звезды. И, как ни странно, вскоре заснула, устав от тревог ушедшего дня.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Утром всем моим планам суждено было рухнуть. Ночью набежали тучи и хлынул дождь. Даже на берег возвращаться не имело смысла, хвост все равно не высушить. И ни костра не разжечь, ни хвороста не натаскать. Кольцо Лира не снималось, моя магия по-прежнему не отзывалась, словно ее и не существовало. Это я так перепугалась, что она на время замерла? Опять не понять.
И, как назло, очень хотелось есть. Я терпела до обеда, плавая, хорошо хоть вода для меня оставалась теплой — не простыну, а потом сдалась и использовала желание. Вцепилась в булку, облегченно вздохнула, приступая к перекусу.
— Ариадна! — Голос раздался неожиданно близко, я поперхнулась последним кусочком и быстро обернулась.
Неподалеку от меня вынырнул водяной.
— Здравствуй, — устало улыбнулась я.
— Как же ты всех напугала! Еле тебя нашел!
Конечно, они все слышали, могла и догадаться.
— Я не хочу об этом даже вспоминать.
Водяной тревожно забулькал:
— Твой эльф и маг сходят с ума!
— Прав ты был, когда говорил, что от людей добра не жди, — вздохнула я.
— Они разные, Ариадна. И все ошибаются. Просто вы, русалки, гордые очень. А еще ранимые и хрупкие. И боль в вас отзывается сильнее, чем требуется. И русалка в тебе в тот момент стала сильнее, восприняла все остро. И так, полагаю, будет, пока не простишь и не вернешься.
Что ж, он прав.
— Там леший на пригорке тебя ждет и кикимора. Выйдешь на берег?
Доплыла, уселась на мокрый песок, оставив хвост в воде.
Леший и кикимора тут же выскользнули из леса, подскочили, запричитали. Снова покатились слезы. Непрошеные, нежеланные. Да сколько можно-то? Мне-то казалось, вчера все выплакала. Кикимора обняла, погладила по голове, утешала как могла, а леший да водяной рядом переминались, не зная чем помочь. Дожила, называется. Нечисть утешает! Кому скажешь — не поверят.
— Так всегда бывает, когда русалочья сущность берет верх. Ты не знала, не удержалась. Сейчас она сильнее, — пояснила кикиморка.
— Мне кольцо Лира не снять, магия не отзывается.
— Тоже бывает, Ариадна. Вы же, русалки, существа
