— Ари, — мягко начал Аран, — это закон для людей, не обладающих способностями, и только. Ты же… нечисть. На тебя закон точно не распространяется. И поверь, обмануть магов, скрыть твою сущность не получится, даже если захочешь. Проверят.
Надо же, Лир мне этого не сказал. Почему?
— Аран, просто стать дайари — это одно, но таким способом, как описал ты…
— Как любая русалка, ты слишком горда и независима для этого, Ари. Я искренне желаю тебе счастья, но, пока есть выбор, возможность, — подумай. Хорошо?
— Аран, если я захочу уйти, Лир отпустит? Ведь если искренне любишь…
Я не желала попасть в клетку, пусть и золотую. Никогда и ни при каких обстоятельствах не смогу делить Лира с кем-то еще. Пусть даже с такой же несчастной женщиной, как и я.
— Тот Лир, которого я знаю, Ари, отпустил бы. Но он изменился. Никогда не видел его таким, как в тот момент, когда тебя похитили. Почти потерял контроль над силой. Если дайари — шансов мало. Хоть представляешь, какая это будет для вас обоих боль, если ты захочешь уйти, а он отпустит? Шанс умереть от тоски так велик, что только ненормальный решится на подобный шаг.
Каждое слово Арана падает в мою душу, словно камень, ранит острыми краями.
— Аран, если я захочу уйти, а Лир решит иначе…
— Ари! Неужели ты думаешь, что сможешь сбежать, если Лир не отпустит? Он темный маг! Если нужно, весь Аридейл разнесет по камушку, обыщет всю Ларейю, но тебя найдет, уж поверь. Он никогда — слышишь, Ари, — никогда не желал чего-либо так сильно, как тебя. Разве только отомстить убийце матери.
Я не знала, что чувствовала в этот момент больше: страх или надежду. Любовь ли это? Или просто страсть? Сердце ведь просит именно того, запретного и нежного.
— Аран, если все сложится так, что я пожелаю уйти, ты мне поможешь, несмотря на дружбу с Лиром?
Эльф удивленно приподнял брови:
— А ты уверена, что захочешь?
— Да, — тихо ответила я.
— А что, сможешь?
— Не знаю.
Но я точно не собиралась становиться чьей-то игрушкой, как бы ни любила. Аран меня поймет: у него есть сестра, которая могла оказаться на моем месте.
— Аран!
— Да. Мою клятву верности никто не отменял, хотя я и без нее бы помог. Даже если Лир меня прибьет.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
Я вздохнула. Лир уберегает меня не от того, от чего следует. Потом ведь только хуже станет. Но, по крайней мере, теперь понятно, чего он опасается, когда говорит, что принесет в мою жизнь боль.
— Не сердись на Лира, Ари. Принять такую связь, как алитэйя, что означает вечная, непросто. Он долго не решался признаться даже самому себе, что влюбился, очень растерялся, оказался не готов к такому исходу. Еще бы! Непоколебимый самоуверенный темный маг, наделенный огромной силой, а любит какую-то девчонку, — засмеялся эльф. — По-моему, ты его зацепила именно тем, что не побоялась.
— Да уж, конечно! Да я просто ничего о Лире на тот момент не знала. Возможно, вела бы себя чуточку осторожнее.
Аран рассмеялся, сверкая сапфировыми глазами.
— А как понять, что это именно алитэйя? — не удержалась я.
— Когда потребность в другом человеке становится настолько сильна, что теряешь контроль над силой и эмоциями. Никого другого не видишь. И уже нет запретов, барьеров, сомнений. Остается лишь страх — потерять единственную женщину, которая делает тебя живым.
— И когда Лир понял, что наша связь именно нерушимая? — спросила я, протягивая руки к костру.
— Когда ты от нас уплыла. Я тогда не понял, почему он сходит с ума. Думал, проклял кто-то. — Аран усмехнулся, но как-то грустно. — Он не играет, Ари, не думай.
— У него было так много женщин?
— Спроси у Лира.
— И ты, когда понял, что Лир встретил дайари, отступился, отказался от меня?
— Да. И, если честно, сложись все у нас, было бы проще.
Он прав, не поспоришь. Силадерь и так не в восторге от этого брака, а дайари, постоянно находящаяся рядом, многое бы усложнила. А теперь даже неясно, как все повернется.
— А о моих чувствах ты не подумал, Аран?
— Ты могла быть со мной счастлива, Ари.
— Ты ничего не знал…
— И вел себя как эгоистичный болван?
Не каждый день услышишь от эльфа такие выражения.
— Да, — согласилась я, посмеиваясь. — Не рассказывай Лиру о нашем разговоре, ладно?
Подумал, оценил ситуацию, кивнул.
— Ари, — окликнул меня Аран, прежде чем я поднялась. — Ни в коем случае никому не говори, что ты — русалка.
— Я знаю, Аран. Лир объяснил, что из меня выкачают силы.
Брови эльфа удивленно поползли вверх.
— Интересное объяснение, — отчего-то рассердился он.
— А что опять не так?
— Наверное, то, что Лир солгал. Обычный человек выкачать не сможет, если не позволишь. Твое желание тут сильнее. Другое дело маг. Обнаружив русалку, закон любого обязывает выдать ее Совету магов. И только они имеют право решать, что делать с ее силами и как жить.
— Что?
Он шутит? Не похоже.
— Ари, почему ушел морской народ, Лир наверняка тебе рассказал. У вас уникальная светлая магия, поэтому вы так и ценны. И, к сожалению, Совет магов, который, кстати, поголовно состоит из темных колдунов, обладает такой властью, что имеет право принять любой закон, касающийся магии, не получая разрешения короля. Им все равно, что русалки умирают в неволе, они тянут из них силу и бессмертие. Куда вам было деваться, если не в море?
— Ужас!
— Ларейя — не такая, какой тебе кажется. Но есть еще более страшная вещь, Ари. Наказанием тому, кто скрыл русалку от Совета магов, является смерть.
— Что? — побелела я.
— Если бы тебя скрыл человек и вас бы поймали, он бы умер под плетью на главной площади Аридейла. А русалку бы заставили смотреть, чтобы помнила, как может наказать Совет
