– Ли, мне нужна твоя помощь! – срывая голос, кричу я. Но его нигде не видно, а «Комокс» уже с ревом несется к нам. – Давай, Коул. Тебе нужно встать.
Я подставляю плечо ему под руку, и он, пошатываясь, встает на ноги, но мы успеваем сделать лишь несколько шагов по грунтовой дороге, прежде чем «Комокс» начинает снижаться. Его прожекторы находят нас, а порывы ветра несут к нам стену черного дыма, клубящуюся над джипом.
– Ли! – кричу я и кашляю, согнувшись пополам.
Коул спотыкается и падает на колени, увлекая меня за собой. Я пытаюсь поднять его, но у меня ничего не выходит.
– Беги, – выдыхает он.
– Нет! У нас получится.
Но я сама не уверена в этом. «Комокс» близко, а Ли нигде не видно. Коул бежать не может, а я не смогу даже поднять его, не то что нести. Но и здесь его не брошу. Мы пообещали, что нас больше ничто не разлучит. Ни Лаклан, ни «Картакс».
Мы только нашли друг друга. Я не могу его потерять.
– Я не оставлю тебя. – Я падаю на колени рядом с ним и сжимаю его руки. – Мы будем вместе, что бы ни случилось.
Глаза Коула черные и потускневшие, а брови нахмурены, но я знаю, что он меня слышит. «Комокс» дергается и приземляется. И тут рядом со мной появляется тень.
– Я возьму его.
Это Леобен. У меня перехватывает дыхание от облегчения. В отсветах оранжевого пламени, пожирающего джип, видны темные потоки крови на его лице. Он подхватывает Коула и поднимает его.
– К деревьям, быстрее! – приказывает он и мчится в лес.
Я, пошатываясь, устремляюсь за ним, чувствуя, как внутри растет надежда. С помощью Леобена мы сможем выбраться отсюда. Кто-то кричит из «Комокса», но слова теряются в реве винтов. Мы пересекаем дорогу и спускаемся по тропинке к деревьям. Спотыкаясь, я бегу вслед за Леобеном и Коулом. Мои глаза слезятся от дыма, поэтому я задираю майку, чтобы прикрыть рот и остановить кашель.
– Сюда! – поднимаясь на склон и таща за собой Коула, кричит Леобен.
Лес окутывает темнота, но мы бежим вперед сквозь папоротники и кустарники, которые рвут мои легинсы. Голуби из-за взрыва безумно кружатся в небе, а от их перьев в небе вспыхивают вихри света, которые служат нам отличным прикрытием. Из-за них и крон деревьев ни одна система «Комокса» не сможет нас выследить. Даже самые крутые алгоритмы прицела не смогут ночью вычленить что-то из миллионов светящихся птиц.
– Я подключился к джипу Коула, но не уверен, что он сможет проехать к нам через эти деревья, – говорит Леобен, а затем останавливается и смотрит вверх.
«Комокс» парит над нами, порывы ветра колышут деревья, и прожекторы, словно обезумевшие, шарят по лесу. Сейчас, под стаей птиц, нас сложно найти.
– Они скоро отстанут, – кричит Леобен, и тут сверху доносится металлический скрежет, похожий на звук перезарядки. – В укрытие! – кричит он и тащит Коула к дереву, когда на нас обрушивается град пуль.
Я инстинктивно прикрываю голову руками и несусь в укрытие. Вокруг меня парят светящиеся перья и проносятся голуби, падающие словно камни. Стая разлетается в стороны с яростными криками, а затем еще одна волна пуль со свистом пронзает воздух.
Нет, это не пули. Это дротики с транквилизатором.
Они врезаются в землю вокруг меня, и в стороны разлетаются брызги желтой сыворотки. Солдаты «Картакса» не хотят нас убить – они хотят захватить нас в плен. Пытать и допрашивать. В голове всплывает образ операционного кресла с наручниками под ослепляющей лампой. Я отскакиваю от дерева и мчусь за Леобеном с Коулом, но тут что-то врезается мне в ногу.
– Черт, – останавливаясь, выдыхаю я.
Из икры торчит дротик. Я наклоняюсь и с шипением выдергиваю его. Желтая жидкость пузырится на кончике иглы, окрашенной в алый цвет. Предупреждение о повышении кровяного давления вспыхивает внизу перед глазами.
– Давай же! – кричит Леобен.
– В меня попали! – кричу я и хромаю в их сторону.
Он тянется ко мне свободной рукой и обхватывает за талию, а затем тащит вперед. Позади нас еще больше дротиков устремляется в землю. Перенеся часть веса на Леобена, я хромаю так быстро, как только могу, хотя перед глазами все плывет. Мы пробираемся сквозь деревья, голуби носятся в разные стороны, а воздух наполнен их пронзительными криками. Мы, пошатываясь, спускаемся по склону в долину, которую посередине делит ручей, и звук двигателей «Комокса» стихает. Мы передвигаемся не очень быстро, но, похоже, план Леобена сработал. Видимо, они потеряли нас из-за птиц.
Мы останавливаемся у самого подножия склона. Ручей здесь глубиной по щиколотку, но широкий, а дно усыпано камнями. Леобен втягивает воздух и всматривается в деревья. Не знаю, как ему удается удерживать нас двоих.
– Мы не можем здесь оставаться, – говорит он.
– Но они улетели.
Я смотрю на Коула. Его черные глаза полуприкрыты, а лицо блестит от пота. Похоже, ему становится хуже.
– Нам нужно помочь Коулу.
Леобен качает головой:
– Если в «Комоксе» солдаты, они начнут прочесывать лес. Мы должны выбраться отсюда. Ты сама как?
– Я в порядке, – говорю я.
Левую ногу покалывает, и я передвигаю ее с трудом, к тому же ощущаю, как транквилизатор разносится по телу, но все еще могу бежать, если Леобен поможет мне и будет тянуть вперед. Мы с плеском пересекаем ручей, и ледяная вода обжигает нервы, возвращая ноге чувствительность.
– Куда мы идем?
– Туда, где больше птиц… – Леобен снова замирает, а затем поднимает голову и прислушивается к эху разносящегося по долине грохота.
Крики голубей становятся все пронзительней, когда вдали начинают сотрясаться деревья. Это не похоже на «Комокс», и это точно не солдаты. Глаза Леобена сужаются, а затем на его лице появляется усмешка, когда джип Коула въезжает в долину и мчится вдоль ручья.
– Черт побери, – выдыхаю я. – Ли, ты просто невероятный.
– О, я в курсе, – бормочет он. –
