Но Цзюнь Бэй, видимо, нашла способ обойти их, когда была еще ребенком. Я сама только что видела, как она убила четырнадцать человек одной командой.
Коул тянется к своему рюкзаку, достает из него фляжку и опускает ее в ручей, чтобы наполнить.
– Я и не знал, что она находилась на грани срыва. Думал, она хотела сбежать, но на записи все выглядело совершенно по-другому. Должно быть, убив тех солдат, она запаниковала и убежала. Она даже вещи с собой не взяла. А ведь было холодно. Не представляю, как ей это удалось.
Я достаю руки из воды и вспоминаю, как кружился снег в воздухе на записи.
– Значит, это случилось зимой?
– В декабре, – достав фляжку из ручья, говорит Коул.
– Понятно, – задумавшись, бормочу я.
Мне удалось выстроить примерную временную шкалу моего прошлого с того момента, как Лаклан изменил меня. Это примерно совпадает с его уходом из «Картакса», что произошло в середине июля. Те воспоминания сумбурные – я помню, как сражалась с ним и пыталась вырваться, но каждый фрагмент того времени освещен ярким летним солнцем.
Цзюнь Бэй убежала из лаборатории зимой, но следующее воспоминание появляется спустя целых полгода.
Пропали шесть месяцев моей жизни.
– Сколько мне лет? – шепчу я.
– Восемнадцать, – говорит Коул. – Как и всем нам. Ты же знаешь.
Я поднимаюсь, чувствуя, как подкашиваются ноги и к горлу подступает тошнота.
– Нет, я думала, что мне шестнадцать. Даты не совпадают. Шесть месяцев жизни выпадают. Я не знаю, что произошло после того, как Цзюнь Бэй сбежала из лаборатории, и до того, как я оказалась в хижине.
Глаза Коула сужаются:
– Ты уверена?
Мои руки дрожат.
– Я не могу вспомнить ничего, что связано с тем периодом. И понятия не имею, где была.
– Эй, – потянувшись ко мне, говорит он.
Но тут у меня перед глазами что-то вспыхивает, и я спотыкаюсь на камнях. Коул испуганно хватает меня за плечо.
– Кэт, с тобой все в порядке?
Его лицо расплывается и становится нечетким, а над его головой высвечивается его имя, ниже мигает значок коммуникатора.
– Черт, – выдыхаю я с облегчением.
Я уж подумала, что вновь увижу одну из VR-записей Цзюнь Бэй. И именно этого ожидала… но, похоже, моя панель наконец-то заработала. Пытаюсь вызвать меню, и оно тут же вспыхивает перед глазами, а папки и файлы парят в воздухе, словно их приклеили к изогнутой стене.
– Что случилось? – спрашивает Коул.
– Все в порядке. Панель заработала.
Я погружаюсь в сеанс VR и прокручиваю файлы. Там множество фотографий, видео и сотни текстовых записей с кодами гентеха и пометками, датированные разными годами. Половина из них защищена паролем. Их можно взломать, правда, это займет много времени. Но главное, что они вообще есть.
Каждый файл, написанный Цзюнь Бэй, хранится у меня в руке.
Коул открывает рот, чтобы ответить, но замирает и смотрит на деревья позади меня. Я поворачиваюсь и тоже смотрю туда. За моей спиной простирается лес, в небе парят голуби, а вокруг царит темнота. Сквозь кроны и листву виднеется огонек, а кроме пронзительных криков птиц слышится глухой стук.
Это «Комокс». Люди «Картакса» нашли нас.
Глаза Коула заливает чернота. Его защитные инстинкты больше не зашкаливают и теперь полностью находятся под его контролем. Он подхватывает винтовку и рюкзак.
– Беги к дороге, – говорит он. – Ли едет за нами.
Он срывается с места, и я мчусь за ним, направляясь к грунтовой дороге, которая огибает лабораторию. Деревья расплываются по краям. Еще неделю назад я бы ни за что не смогла бежать так быстро, но мои ноги стали сильнее. Они усовершенствованы алгоритмами, а кровь благодаря нанитам наполнена кислородом. Мы мчимся через сосновую рощу, вылетаем на дорогу и останавливаемся, когда джип Леобена с визгом тормозит возле нас. Я бегу к нему, слыша, что «Комокс» приближается, но Леобен выскакивает мне навстречу.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Нам нужно уходить!
– Они уже обнаружили нас, – говорит он. – И будет только хуже, если мы попытаемся бежать. Здесь только один квадрокоптер. Возможно, это обычный патруль.
– Они не отвечают на мои позывные, – говорит Коул. – И не выходят на связь. Что-то здесь не так.
– Ну, мы превосходим их в силе, – говорит Леобен. – Давай посмотрим, чем это закончится. Они на прицеле пулемета из джипа. Если приземлятся, мы с ними справимся.
Квадрокоптер «Комокс» ревет у нас над головами, его винты посылают порывы ветра. Я вижу, как поблескивают лобовое стекло и белые рога логотипа «Картакса» на брюхе. Прожекторы выхватывают из темноты джип, и «Комокс» зависает над нами.
Я закрываю глаза руками и отступаю назад, натыкаясь на Коула.
– Не переживай! – кричит он. – Скорее всего, они захотят с нами поговорить…
Его слова тонут в выстрелах, которые по дуге летят из брюха «Комокса», и джип Леобена взрывается.
Глава 4
Ударная волна сбивает все на своем пути, но мне удается удержаться на ногах. Коул крепче обхватывает меня руками и прижимает к груди. Яркая вспышка превращает ночь в день, а рев от взрыва пронзает воздух, и уши закладывает. Над нами вздымается стена жара, наполненная удушающим запахом дыма и горящего пластика. Коул вздрагивает, и на мгновение его руки стискивают меня, а потом он начинает падать.
– Коул! – медленно опуская его на землю, кричу я.
Вспышки от выстрелов пронзают темноту, оставляя оранжевые полосы на небе, освещенном звездами и перьями голубей. Кусок искореженного металла с лязгом падает рядом с головой Коула.
– Вставай, вставай!
Он стонет и, пошатываясь, поднимается, но уже слишком поздно.
Накренившись, «Комокс» разворачивается и возвращается к нам. Глаза Коула почернели, и он с трудом даже стоит на коленях. Я не понимаю, ранен он или нет. Его спина еще не зажила после взрыва генкита в лаборатории, к тому же у его тела
