– Мато! – поворачиваясь к нему, кричу я. – Отпусти ее!
– Все кончено, – выпрямляясь и отбрасывая прядь волос с лица, говорит он. – Ты оказалась слишком слаба, чтобы спасти ее. Я разочарован.
Ярость пронизывает меня. Я закрываю глаза и вытаскиваю «Косу» из папок Цзюнь Бэй, а затем швыряю ее в его панель. Но код отскакивает от нее словно камень от поверхности пруда.
На лице Мато появляется едва заметная улыбка.
– А теперь это больше похоже на тебя, – говорит он.
Зарычав, я снова атакую его кодом и пытаюсь раздробить разум, как сделала это, чтобы сбить бомбардировщики. Я понимаю, что именно этого он и добивался, но уже не могу ясно мыслить. Во мне пылает огонь, и мне хочется, чтобы он заплатил за содеянное. Основание черепа простреливает боль от импланта, но я наконец чувствую, как дробятся сознание и мысли. Мир разделяется на два измерения, затем на четыре, и вот их уже восемь. Перед глазами мерцает, а уши закладывает от гула.
Я никогда раньше не дробила мир на столько частей, но зато теперь становлюсь намного сильнее. Глаза Мато стекленеют, а лицо напрягается, когда он пытается отбить мои атаки. Он уже потерял контроль над панелью Коула. А я лишь усиливаю атаку, швыряя в него все больше и больше вирусов. Десятки вредоносных кодов ждут своей очереди в моей панели. Руки начинают дрожать от усилий, а удерживать дробление все сложнее, поэтому я отступаю к винтовке Анны. Но даже не успеваю наклониться за ней, потому что Мато наводит пистолет на Коула.
Кровь леденеет в венах. А смертоносный хор смолкает в моем сознании. Я смотрю на Коула, который все еще неподвижно стоит на коленях. Такого беззащитного. Раненого. Уязвимого.
Я не могу потерять еще и его.
– Перестань, – умоляю я. – Пожалуйста, Мато. Я перестану сопротивляться.
Палец Мато скользит на спусковой крючок, а дуло направлено на голову Коула.
– Я делаю это ради тебя.
– Нет, – возражаю я. – Причиняя им боль, ты не помогаешь мне вспомнить, кем я была. Этим ты добьешься лишь моей ненависти.
Он качает головой:
– Ты не понимаешь, что тебе нужно, Цзюнь Бэй. Вот почему я здесь. И я уже устал объяснять тебе, что делаю это все, чтобы помочь. Не я планировал лишить тебя свободы и разума. – Мато поднимает руку и указывает на Коула, приводя его в сознание. – Раз тебя так беспокоит его безопасность, спроси у него, что они с Анной планировали сделать. Я читал их сообщения. И прослушал их звонки. Спроси Коула, почему он искал тебя все эти годы.
Сердце замирает. Это то, о чем Анна и Коул спорили у ручья. То, что обсуждали около убежища, когда Анна только приехала.
То, почему Коул сказал, что я его забота.
– Коул, о чем он говорит?
Его тело напряжено, а голос звучит хрипло:
– Ты неправильно нас понял.
Поправляя пиджак, Мато шагает Коулу за спину. Маска становится прозрачной, а на лице отражается превосходство. Его глаза устремлены на меня, и в них непреклонность и искренность. Он не играет, а убийственно серьезен.
– Все я прекрасно понял, – говорит он. – Ты думаешь, Коул искал Цзюнь Бэй, потому что любит ее?
– Я… – начинает Коул.
– Лжец! – обрывает его Мато, и Коул, крича от боли, заваливается вперед. – Я любил ее! – кричит Мато. – Я был единственным, кто понимал ее. Скажи ей правду!
Коул выпрямляется, сотрясаясь от дрожи. Он даже не смотрит на Анну. Она не дышит, а ее сердце остановилось. У нас уже почти не осталось шансов вернуть ее к жизни, но его, похоже, это не заботит.
– Мы хотели остановить Цзюнь Бэй, чтобы она не могла использовать «Косу», – говорит Коул. – Убийство охранников в лаборатории во время побега оказалось только началом. Через несколько месяцев после этого на военной базе у сигнальной башни погибли шестьдесят человек от вируса, который очень походил на «Косу». В «Картаксе» скрыли это, и я поначалу не обратил на это внимания, пока не узнал, что атака была с ее панели. Она не собиралась останавливаться, Кэт. Не думаю, что она смогла бы, даже если бы хотела.
Я отшатнулась назад, глядя на Коула. Буря в моем сознании превращается в шторм.
– Ты думаешь, что она убила шестьдесят человек, но не сказал мне об этом?
– Ты едва справлялась с тем, что знала, – говорит он. – А у нас была миссия, мне не хотелось пугать тебя, потому что я даже не уверен, она ли это сделала. К тому же она не ты.
В голове творится полный сумбур.
– Вот почему ты бесился каждый раз, когда я использовала «Косу»? Ты всерьез опасался, что я сорвусь и устрою геноцид?
– Я не знал…
– Ты не знал?
Чье-то присутствие ощущается на краю моих чувств, полыхает от ярости. Коул и Анна охотились за мной. Они считали меня угрозой, кем-то, кого нужно контролировать. И не следовало им доверять. Я сжимаю кулаки, и из темных уголков разума всплывает код, который сулит не только боль, но и поможет контролировать его.
– Вы хотели убить ее, – говорю я.
– Нет, – выдыхает Коул. – Нет, я бы никогда этого не сделал. Я не собирался причинять ей боль. А хотел поговорить с ней, и если бы это оказалось правдой, то планировал убедить ее избавиться от панели. Она была слишком сильна и не могла больше продолжать в том же духе. Каждый раз, выходя из себя, она подвергала опасности жизни других людей.
– А если бы она отказалась? – выплевываю я. – Что бы ты сделал тогда, Коул?
Он напрягается, и я понимаю все без слов. В его глазах отражаются стыд, чувство вины и что-то темное… что-то пугающее.
– Мы собирались стереть ее воспоминания и удалить панель, – говорит он. –
