Морщинистые руки духа окутала сизая дымка, старик зашептал что-то, но закончить заклинание ему не дали. С диким рыком Аэрха прыгнул вперед, с легкостью повалив старичка наземь, весь дым сразу рассеялся, будто его не бывало, а джинн закашлялся и с кряхтением сел, бессильно облокотившись спиной о холодный бок тачки.
— Я решил, что ты сейчас глупостей наделаешь, — пояснил бергар.
— Да ладно, — примирительно выдавил Ражадрим Синх и закашлялся. — Обидно просто…
— Да будет моим новым друзьям известно, — пояснил Аэрха, — что сила пустынных духов, к коим относятся джинны, в большинстве своем исходит от ветра, небес и солнца. Ничего из этого нет на Дне Пустыни, посему мой друг джинн здесь практически бессилен: как перед Нечистыми, так и перед стражей Обезьяньего Шейха.
— Но вы же — джинн! — не унимался чернокожий рыцарь. — Способный совершать невозможное и творить чудеса!
— Не лучшие времена, — пришлось признать «сильномогучему» Ражадриму Синху. — Ну да ладно. — Джинн, с кряхтеньем поднялся на ноги. — Я потратил все мои силы на попытки выбраться из-под тачки. Аэрха, наполняй мою норму выработки, а я пока вздремну в том уголке. — Он ткнул пальцем в трещину, чернеющую у выхода из штольни. — И работай хорошо. Ты ведь помнишь, что тем, кто работает за джиннов, дают самую вкусную похлебку из котла?
Ильдиар с Хвали переглянулись — судя по всему, джинн нагло пользовался неосведомленностью бергара о таком понятии, как «ложь».
— Не бывает более вкусной похлебки из общего котла, — заявил гном, на что Ражадрим Синх измерил его уничижительным взглядом.
— Послушай, Ражад! — заявил Аэрха и взбудораженно затряс хлипкого на вид старичка за плечи. — Мой брат может быть жив!
— Жив? — удивился джинн.
— Ну да! — простодушно ответил бергар. — Иногда кто-то говорит не так, как есть!
— Неужели? — поморщился Ражадрим Синх, подозрительно оглядывая новых знакомых. — И кто же тебе это рассказал, позволь спросить?
— Маленький белый человек по имени Ильдиар.
Теперь уничижительному взгляду подвергся и северный паладин. Впрочем, джинн тут же махнул рукой и действительно решил отправиться на заслуженный, как он считал, отдых.
— Но как здесь можно спать? — удивленно спросил Ильдиар. — Аэрха тоже говорил об этом. Здесь ведь можно задохнуться — даже через повязку дышать трудно!
Вместо джинна пояснил гном:
— Серные пары… ну, этот зловонный газ поднимается вверх, скапливается под самыми сводами пещеры, и у самой земли можно найти немного воздуха для вдоха без серной мерзости. Но я все равно не решился бы здесь спать, ведь можно уже не проснуться…
Джинн тем временем разместился в неглубоком углублении в стене у входа в выработку. Улегся набок, поворочался на твердой земле и затих. Лишь глаза-угольки глядели на новоявленных каторжников из темноты. Особенного внимания старичка удостоился Аэрха — осуждающий взгляд джинна будто ворчал: «Ну же, когда ты уже прекратишь болтать с этими невоспитанными незнакомцами, и примешься за работу, ведь день короток, как песни немого бахши?!»
Прочие каторжники уже работали вовсю. Штольню заполнил стук кирок по серным наростам да грохот, когда кто-то сбрасывал отколотый кусок породы в тачку. Трудясь, рабы постоянно озирались по сторонам, испуганно вглядываясь в темные углы выработки — не шевельнется ли там что-нибудь.
Аэрха же, тем временем, не спешил браться за кирку, и Ражадрим Синх, сильномогучий волшебный дух, всерьез забеспокоился о своем ближайшем будущем, а именно — достанется ли ему сегодня ужин из общего котла, если громадина-бергар не успеет наполнить четыре полные тачки. А он, нужно сказать, весьма проголодался. «Жаль, что здесь не водятся крысы, — трагично подумал джинн. — Мое горе столь неизбывно, а голод настолько зло точит меня изнутри, что я бы съел… ммм… кого-нибудь из этих людишек с кирками, но… фу, есть их сырыми?!» Бергар же был чересчур безжалостен и жесток, чтобы обратить внимание на несчастного Ражадрима Синха-Аль-Малики. Он беззаботно болтал с этим грубым, отвратительным гномом и как обычно чему-то громко смеялся. «А гном этот весьма, нужно признать, толст. Интересно, заметит ли он, если отрезать от него кусочек и попытаться зажарить… Ах да, у меня ведь нет огня! О, бедный я! Бедный, как дождевая капля, иссыхающая на раскаленном камне, и нет мне…».
— Кхе-кхе… — раздалось покашливание поблизости, и джинн увидел стоящего рядом с его крошечной пещеркой белокожего каторжника со спутанными волосами, закрывающими лицо и словно врастающими в длинную неряшливую бороду.
«Он что, не знает о том, что за бородой нужно ухаживать? — возмущенно подумал джинн. — Он что, не осведомлен о гребешке? Или же хотя бы о том, что пальцы как раз таки созданы, чтобы расчесывать бороду? Хотя… — он себя оборвал. — Несмотря на свой дикий вид, манеры его отчеканены весьма недурно. Он не так плох, как двое его невоспитанных спутников. В нем есть почтительность и уважение к сильномогучему духу…».
Ильдиар, будто услышал мысли джинна и вежливо кивнул ему.
— Прошу простить, что прервал ваш отдых, почтенный, — сказал он. — Позвольте мне представиться: мое имя — Ильдиар, и я прибыл сюда из далеких краев.
Джинн глядел на него выжидающе. Как минимум, он был удивлен, а как максимум — польщен: это был первый раб, который выразил ему почтение, представился как подобает и вообще отнесся к нему так, как он того достоин.
Ильдиар продолжал:
— Я спешу принести вам извинения за моих друзей — невзгоды ожесточили их, но хуже того — последняя напасть приключилась с ними в тот момент, когда они сбросили на миг ошейник и успели сделать единственный, к несчастью, скоротечный вдох свободы. Вы должны понять их.
Джинн почесал нос, но ничего не сказал.
Белокожий раб кивнул ему:
— Я наслышан о джиннах пустыни, об их могуществе, об их ловкости и дальновидности. Я полагаю, что лишь крайняя подлость и низменнейшее коварство злых людей стали причиной вашего плена…
Джинн поморщился. Этот человек делал то, что ему крайне не нравилось: подкупал его своими речами и обращением. И хуже всего было то, что он, Ражадрим Синх, подкупался…
— Это правда, — трагично изрек сильномогучий дух. — Коварство Обезьяньего Шейха не знает границ, а его непочтительность терзает мою душу. Он смог изловить Ражадрима Синха-Аль-Малики, проявив весь свой талант лжеца и интригана.
— Вы ведь хотели бы освободиться отсюда? — осторожно проговорил Ильдиар.
— Боюсь, это невозможно, — ответил джинн. — И я буду здесь вечно… пока скалы не превратятся в пыль.
— Аэрха сказал, что солнце дарит вам силы, а еще…
— Мои силы истощены, — прервал его Ражадрим Синх. — Я давно не оказывался под солнцем, не пил ветер, не запускал пальцы в песок, я не могу покинуть Аберджи. Алон-Ан-Салем держит меня на привязи, как пса. Он забрал у меня… — он запнулся, — кое-что…
— Что это
