— Но откуда вы столько знаете обо всем этом? — Джеймс так и не обернулся — эта земля, каждая ее пылинка, каждый ком тумана, висящий над ней, — все это манило его. Он еще не знал, что серость и тоска этой земли каким-то образом уже похитили его сердце, и он не предполагал, что даже если он вернется домой, то никогда не сможет обрести покоя. Он был болен, опасно и самоубийственно болен внезапно охватившей его, но с тем тайной даже для него самого тягой к этим отвратительным просторам. — Вы уже бывали здесь, сэр?
— Да, ровно дюжину раз, но всегда оставался на приграничье — это земля, где человек не может доверять даже самому себе.
— Дюжину, вы сказали? — Лицо Джеймса будто нарочно отбелили. — То есть это ваше тринадцатое появление здесь? Бансротова дюжина?
— А вы еще говорили, что это я суеверен, — усмехнулся старый рыцарь.
— Я будто исчез… — едва слышно проговорил Джеймс. Сэр Норлингтон за его спиной вздрогнул. — Будто нет меня… Джеймс заснул, но проснулся Никто. Джеймс вошел, но вышел Никто. Джеймс жил там, здесь живет… Никто.
Прокард Норлингтон бросился к молодому спутнику, схватил того за плечо и потянул на себя за миг до того, как Джеймс совершил шаг вперед, в окно перед собой. На самое короткое мгновение взгляд молодого рыцаря оторвался от окна и проникающего в него, будто чумное поветрие, вида. Он тряхнул головой, ничего не понимая. Только что он глядел на Терновые Холмы, но вот он стòит, отброшенный к стене, а старик держит его, уперев ему в грудь локоть, и глядит на него, почти не моргая.
— Что… что с вами, сэр? — Молодой рыцарь запинался, ему не хватало дыхания.
— Ты кто? — сквозь крепко сжатые зубы выдавил старик.
— Что?
— Кто ты такой? — глаза старика сузились. Давление усилилось.
— Вы ведь знаете. Сэр Джеймс Доусон, паладин ордена Священного Пламени, вассал его светлости…
— Достаточно. — Сэр Норлингтон отпустил товарища и отошел на несколько шагов. Вид его был все еще подозрительным, но злость вперемешку со страхом отступили. — Это ты. А то Никто в твоем теле только что едва не шагнул в окно.
— Я вас не понимаю, сэр.
— Нам пора. — Старик не собирался объяснять — он начал собирать вещи и готовиться к выдвижению. — День здесь недлинный, и он только начался. Хранн даст, не заблудимся… это я о том, что стороны света на Терновых Холмах совершенно другие. На розе здешних ветров значатся направления: Терненби, Фер-Нейн, Крамолл и Григ-Дарраган. Последнее местечко, к слову, и вовсе не советовал бы посещать. По сторонам света оно соответствует примерно нашему северо-западу, хотя если наложить наши карты на здешние, выйдет, что юго-востоку — вот такая вот путаница…
— Выйти наружу? Вы это предлагаете? — ужаснулся Джеймс. — Чтобы попасться какой-нибудь твари на глаза? Уж я и шагу не сделаю, пока мы снова не окажемся в Ронстраде. Пока… эта развалюха не… переместится? Проклятье! Как это все работает?!
Джеймс Доусон был действительно напуган. Он не понимал, что делать. У молодого рыцаря было чувство, что его усыпили на балу в одном из замков королевства, подсыпав сонного зелья в вино, после чего связали и в трюме корабля доставили за море, где он и очнулся в нехоженых краях. Он был один, а кругом неизвестность: чужое небо, чужая земля, даже ветра и направления, и те — чужие. А еще старик, который лишь подливает масла в огонь…
— Знаете, мой юный друг, оставаться в этой комнате, хоть мы в ней и пережили ночь перехода, не следует. Крыша над головой и стены, где можно укрыться от Лиственных бурь, великолепная приманка для некоторых. Да, наша комната в «Голодном Звере» помогла нам однажды, но второго раза нам не предоставят. И кажется, кое-кто уже приглядел ее себе.
— Кто? — не понял Джеймс.
— Не спрашивайте меня о нем, — сквозь зубы процедил сэр Норлингтон. — Я не знаю его. Он — Никто. Единственное, в чем я уверен, — это то, что нам с ним не ужиться…
Джеймс уже собирался что-то уточнить, когда услышал странный звук. Как будто по крыше волочили металлические крючья, постоянно цепляющиеся за выступы досок.
— Что это такое? — Молодой рыцарь поднял взгляд к потолку.
— А! — равнодушно махнул рукой сэр Норлингтон. — Всего лишь мухи — не обращайте на них внимания. Но давайте все же собираться. Поверьте, оставаться здесь нельзя ни при каких обстоятельствах. Уж лучше попытать удачи снаружи. Ведь остаться здесь будет как залезть после кораблекрушения в проплывающий мимо сундук. С первого взгляда, это лучше, чем просто плыть по течению, но если рядом рифы, а шторм погонит тебя в этом сундуке на них, ты разобьешься в любом случае.
— И что вы предлагаете? Выбраться из сундука, чтобы собственными костями встретить рифы?
— Да, но при этом набрать дыхания и нырнуть на глубину, где нет шторма.
— Ну, раз вы считаете, что труп утопленника симпатичнее изломанного трупа разбившегося о камни, то…
Старик кивнул и склонился над своим мешком.
— Да. И наденьте ваши доспехи, — сказал он. — Будет нелишним.
Пока Джеймс сперва доставал из походного мешка латы, а после долго звенел и гремел ими, самостоятельно облачаясь, старик занялся весьма странным и, по мнению его молодого спутника, совершенно бессмысленным делом. Присев на край кровати, он принялся одну за другой заплетать атласные алые ленты на своем фламберге, увязывая их между собой замысловатыми узлами — прямо, как на его рыцарском мече на перевязи. Сухощавые пальцы рыцаря умело перебирали тонкие полоски ткани, в то время как сэр Доусон с нескрываемым раздражением наблюдал за чудачествами старика — и в самом деле, вместо того, чтобы украшать еще один меч бантами, лучше бы помог ему затянуть ремни на кирасе! Латы у паладина ордена Священного Пламени хоть и были выкованы так, чтобы рыцарь мог при необходимости облачаться в них без посторонней помощи, но все же каждый раз это стоило упомянутому рыцарю немалых усилий.
— Я готов, сэр, — наконец доложил запыхавшийся Джеймс.
Пот стекал по его лбу, но зато теперь все его тело закрывали прочные стальные пластины, шлем с двумя белоснежными крыльями он держал на сгибе локтя, а грозный Тайран занял
