Джеймс кричал. Теперь уже не только от ужаса, но и от боли. За первым ударом последовал второй, пришедшийся все туда же — по его оголенной спине. Он почему-то лежал ничком на земле. Еще ничего не соображая, но при этом уже догадываясь, что валяться в холодной грязи и сносить побои — наихудший вариант из возможных, Джеймс попытался встать на четвереньки.
— Вот так-то лучше, падаль, — донеслось сверху. — Подъем, я сказал!
Последовал новый удар, но уже слабее. Так сказать, для поощрения. Джеймс охнул от боли, но все же смог понять, что эта боль не такая острая, как могла быть. Кто бы мог подумать, что удар плети может быть даже щадящим… Собравшись с духом, молодой рыцарь поднял взгляд и поднялся сам.
Дул пронзительный ветер, расшвыривая вокруг красно-желтые листья. Собиралась очередная лиственная буря. Небо над головой было низким-низким, и в непроглядные тучи будто кто-то намеренно набрал чернил. Это был поворот дороги — подумать только, все-таки здесь есть торные пути! — широкий распадок между холмами. Плющ, затянувший надгробные камни, дрожал и колыхался на ветру, он будто предчувствовал надвигающуюся непогоду.
И даже помимо кошмаров, плети и непонимания происходящего это было поистине ужасное пробуждение. Худшее за всю жизнь сэра Джеймса Доусона. Обнаженный по пояс, босоногий и мелко дрожащий от холода, он стоял перед своим мучителем — высоким, на две головы выше него самого, существом в длинном алом колпаке и вишневом камзоле, который дополнял такого же цвета тяжелый плащ, подбитый мехом — подол этого плаща был так длинен, что растекался на земле вокруг существа на несколько футов. Высокие сапоги мягкой кожи были оплетены колючими лозами терновника, концы которых торчали над пятками наподобие странных немыслимых шпор. На Джеймса презрительно и злобно взирало столь отвратительное лицо, что даже среди гоблинов подобные уроды, должно быть, встречались не часто. Глаза под морщинистыми веками были глубоко посажены, причем из левого шляпкой наружу торчал ржавый гвоздь. Судя по всему, гвоздь нисколько не мешал незнакомцу, поскольку двигался вместе с глазом, когда походящее на гоблина существо переводило взгляд. Зрачок правого глаза чернел и по форме напоминал молодой месяц. Нос обладателя алого колпака был длинным и сломанным посередине, как треснувший древесный сук. По-лягушачьи широкий рот кривился в ухмылке, из которой торчали неровные зубы, выступающие из-под выпяченной нижней губы.
— Рассматриваешь нас? Смеешь рассматривать Наше Высочество? — Голос незнакомца напоминал звук удара меча по камням: он был звонок, но при этом невероятно глубок, как будто говорило не одно существо, а как минимум пять. И это зловещее эхо пугало сильнее всего.
— Нет, я… — начал было Джеймс, но незнакомец замахнулся плетью, свитой из длинных огненно-рыжих волос.
— Молчать, когда с тобой говорит благородная кровь! Или я велю сшить твои зубы железной нитью!
Кругом зазвучал лающий смех.
К несчастью для Джеймса, вельможа с плетью был не один — рядом стояло еще несколько подобных тварей, в своей уродливости один страшнее другого. Одеты они тоже были по-разному: некоторые носили изысканные, облегающие стройные фигуры камзолы, в то время как остальные выглядели не в пример беднее. Достоянием последних являлись штопаные кафтаны и грязные плащи, напоминающие лоскутные покрывала, а также огромные железные башмаки. И все же при всей несхожести тварей у всех была общая черта: голову каждого венчал длинный алый колпак (все колпаки были разной формы, длины и кроя). У одних они достигали земли, у других — разделялись на два, три, пять хвостов, у третьих — нелепыми горбами и изломами торчали в стороны, будто на каркасе.
Один из этих гоблинов подбежал к главарю с плетью в руке и что-то затараторил тому на ухо. «Их Высочество» слушал взволнованно — его глаза шныряли по сторонам, отчего гвоздь в одном из них носился туда-сюда. А еще он злился…
— Так велите ему собираться скорее! — сказал он раздраженно. — Если уж я запер все свои сундуки, то Ржавый Форгин и подавно мог бы поторопиться! — и доверительно повернулся к Джеймсу. — Эти из семьи Крраэ такие неповоротливые и ленивые…
Посланец попытался было оправдать копающегося Ржавого Форгина из семьи Крраэ:
— Но ведь у него…
— Мне плевать на то, что он выращивает новое сердце в своей банке! Руки же у него не отнялись, чтобы вещички складывать? Пусть пошевеливается! Если он не будет готов до того, как ветер причалит здесь свой корабль, ему же хуже…
Приученный быстро определять ситуацию, молодой рыцарь успел понять, что находится в походном лагере. Неподалеку, у обочины дороги, стояли кругом не менее дюжины фургонов со снятыми навесами, на длинных шестах висели фонари, разливающие по склонам холмов дрожащий рыжий свет. К фонарям липли клочья тумана, и ветер отчего-то никак не мог их развеять. При этом он со злобой отыгрывался на шатрах, вырывая из рук обладателей алых колпаков канаты в попытке смять матерчатые укрытия.
Ветру пытались противодействовать. Одно из существ, гремя железными башмаками, притащило пугающего вида машину с трубами и гигантскими мехами, и начало отгонять его от шатров. При этом его помощники что-то пытались ему сообщить, не в силах перекричать вой ветра. До Джеймса доносилось лишь: «… Крамолл! Его спустили с цепей на Крамолле!». Лагерь вообще напоминал бурлящий котел. Он был наполнен мельтешением: одни обладатели алых колпаков пытались бороться с ветром, а другие начинали спешно сворачивать лагерь. У фургонов и меж шатрами суетились невысокие сгорбленные создания, похожие на крыс, но ходящие на двух полусогнутых лапах. Отдаленно они напоминали Крыся, но выглядели едва ли намного разумнее своих крошечных амбарных сородичей. Здесь они явно занимались черной работой: одни, громко вереща, чинили колеса, другие перекрывали заслонки в огромных походных печах — кованых бурых коробах с множеством труб, третьи волочили неподъемные с виду сундуки и тюки, складывая их в фургоны. Порой кто-то из их хозяев отвлекался для того, чтобы прикрикнуть на чересчур разленившегося раба или же угостить одного из них метким ударом плети.
При всей суматохе (если не сказать, панике), в самом центре лагеря шестеро высоких уродливых существ в полных металлических доспехах, но без шлемов,
