— Да что же это… — Сэр Норлингтон воткнул в землю фламберг и попытался заплести свои ленты на его широкой гарде, но те вдруг перестали слушаться — они принялись своевольно извиваться, будто насмехаясь над ним, начали завязываться в узлы. Когда старозаветный паладин пытался схватить их, они выскальзывали из пальцев…
— Усыпальница, говоришь? — спросил Джеймс. — Кто здесь лежит?!
— Маги, — прошептал Крысь.
В этот самый миг на холме поднялся ветер, закружив в воздухе листья. Вместе с ветром до паладинов донесся дрожащий шепот:
— … н-н-не… в-в-верь… н-н-не… в-в-верь…
Джеймс огляделся по сторонам, но рядом никого не было. Сэр Норлингтон поглядел на него:
— Вы тоже это слышали? — спросил он. — Мне почудилось, что заговорили сами…
— Листья? — произнес Джеймс, сам понимая, насколько бредово это звучит.
— Кхе-хе-хе! — захихикал Крысь, в его смехе угадывались малозаметные испуганные нотки. — Листья не могут говорить. Вы что-то слышите? Я вот ничего не слышу! Это просто глупые листья. Говорящие листья, скажете тоже! Кхе-хе-хе!
Где-то вдалеке прозвучал недобрый тоскливый вой, и Крысь испуганно вцепился в волосы Джеймса. Молодой рыцарь поспешил отцепить наглеца.
— Вы слышите? — Хвостатый назидательно вскинул палец. — Бессильная злоба завистливых и голодных греббергов! Злятся, что не заполучат нас себе на ужин. Если мы, конечно, поторопимся…
— Как нам попасть внутрь? — холодно проговорил сэр Норлингтон. Он явно смирился с непослушанием заговоренных лент и понял, что справляться ему лишь собственными силами. Выглядел он напряженно и сосредоточенно — как при памятной встрече с фоморами.
Железная дверь неожиданно заскрипела, ее створки медленно разошлись в стороны, а побеги терна съежились и поползли прочь, освобождая проход. Привратников не обнаружилось.
— Они приглашают нас, — возвестил Крысь. — Не бойтесь, входите.
Паладины не тронулись с места, опасливо вглядываясь в темноту, и Крысь едва слышно зарычал от нетерпения. А потом вдруг хлопнул себя по сморщенному лбу сморщенной ладошкой:
— А! — его осенило. — Вам ведь не нравится, когда хоть глаз выколи! Тут где-то было огниво с фонарем! Я быстро!
Он сполз по плащу молодого рыцаря и шмыгнул в черное чрево прохода.
Джеймс и сэр Норлингтон переглянулись.
— Сэр, — начал молодой рыцарь шепотом, — я понял, что вы намеренно идете в людоловку, но…
— «Людоловку»? — усмехнулся старозаветный паладин.
— Ну, мышь устроила нам ловушку. Было бы странно называть это «мышеловкой», верно? Вот я и…
— Послушайте, Джеймс, — негромко проговорил сэр Норлингтон. — Мы с вами стоим в шаге от разгадки тайны нашего появления здесь. Осталось уточнить всего одну маленькую деталь, и я более чем уверен, что ответ ждет там, в глубине…
— Да, в глубине! — пискнул Крысь. Он появился, держа в руках фонарь размером с желудь. Такой мог осветить разве что его дергающиеся усики и два передних зуба, нервно покусывающих губу. — Я принес вам свет! Мы идем? Или нас едят на ужин гребберги?
Старозаветный паладин молча кивнул и, взяв фламберг наперевес, сделал первый шаг по направлению к темнеющему входу.
Молодой рыцарь покачал головой — он прекрасно помнил, чем закончилось подобного рода решение сэра Норлингтона в прошлый раз, а именно его опрометчивое предложение остаться на ночь в том самом злополучном трактире. Но старозаветный паладин уже вошел под холм, и, тяжело вздохнув, молодой рыцарь, под неодобрительное бормотание Крыся «Это вам там совсем не понадобится!», вытащил из ножен меч и двинулся следом.
Внутри пахло пылью и тленом, воздух был настолько затхлым и отвратительным, что рыцарям приходилось прикрывать нос отворотами плащей и дышать через рот. Сэр Норлингтон нашел у входа надетый на крюк фонарь (нормального размера), снял его со стены и подал Джеймсу. Тот, не говоря ни слова, воззвал к своей силе огня, и вскоре на фитиле заплясало пугающее черное пламя, при этом, как ни странно, осветившее дюжину окружающих футов бледным лунным светом.
Коридор уходил далеко вглубь, под землю. Паладины ступали по каменному полу, покрытому толстым слоем пыли. Крысь вскарабкался на плечо Джеймса и принялся ежеминутно чихать, не выдерживая чада, распространяющегося от фонаря, и спертого воздуха подземелья. Впрочем, чем ниже они спускались, тем, отчего-то, дышать становилось легче. Но этот запах… Он слабее не становился. К тому же, он был таким знакомым и таким…
Джеймс поднял голову и с удивлением обнаружил, что своды сплошь заросли густым цветущим чертополохом. Камня потолка не было видно из-за разросшихся колючих листьев. Увенчанные шипами стебли опускались на два-три фута, словно тонкие изящные шеи, а раскрывшиеся головки бутонов, казалось, пристально взирали на людей и их проводника. Чертополох цвел, и его крепкий запах заполнял собой все подземелье, он дурманил, заставлял думать, что ты сам — не более чем пурпурный цветок, и твои запястья, кисти, ладони и пальцы покрыты шипами и из них растут колючие листья.
Сэр Норлингтон многозначительно хмыкнул, отметив заросли кустарника у себя над головой, — он всегда относился к этому цветку предосудительно и суеверно, сейчас же будто бы подтверждались некие его недобрые предположения. Джеймс, в свою очередь, вдруг подумал, что ему, наоборот, чертополох весьма нравится. Было что-то в этом мягком пурпуре или, скорее, лиловом шелке его лепестков нежное, успокаивающее…
Молодого рыцаря больше беспокоило другое: он с опаской заглядывал в ответвления, уходящие в стороны от основного пути, — почти все они вели в тесные залы с низкими потолками. Впрочем, ничего из того, что могло представлять опасность, там, вроде бы, не было. Посветив фонарем в нескольких подобных проходах, паладины обнаружили множество сложенных друг на друга мешков, ящиков, бочек и прочего скарба. Кое-где виднелись обернутые в истлевшую ткань железные и каменные статуи, меж них проглядывали закрытые тяжелыми крышками и треснувшие от времени сундуки. На столах лежали какие-то странные механизмы — помесь стекла и металла. Отдельного внимания незваных гостей удостоились штабеля отливающих чернильной тьмой слитков.
— Граненый обсидиан, чародейский камень, — пояснил Крысь, заметив заинтересованные взгляды спутников. — В Не-Тех-Временах, до войны, то есть, он считался здесь тем же, что у вас — золото. А после, когда не осталось тех, кто понимал его цену, он стал никому не нужен…
— Они ведь все собирались вернуться, так? — спросил Джеймс, разглядывая запасы обсидиана. — Заживо погребенные, я имею в виду. Спрятали всю эту кучу добра, чтобы она их дожидалась…
Сэр Норлингтон кивнул:
— Я полагаю, они не собирались лежать под землей вечно, — сказал он. — Но они намеревались не просто вернуться, а рассчитывали проснуться хозяевами
