Я запустил двигатели ориентации скафандра и направился в сторону аппарели «Улисса». Мимо, кувыркаясь, пролетела золотая пластинка, выкованная Лютером в сумраке грузового отсека, извернувшись, я поймал ее за угол.
– Лютый, я не понял, что, Тыква нас обставил?! – зарычал Ярослав. – Когда?!
Я повернул табличку к солнцу, прочитал вслух.
– Межпланетная станция «Вояджер». Техническое обслуживание-четыре проведено. Экипаж рейдера «Улисс»…
На табличке оставалось еще место для даты, но Лютер не успел ее выгравировать. Вторые – всегда дураки. Взбучка Жучки.
Оставлю табличку на память, красивая вещь, повешу над диваном. Шапочка из фольги отчего-то раскалилась и пекла затылок. Лютер и Ярослав ругались между собой и проклинали хитрого, подлого бородавчатого бородавочника Тыквера, который устроил коварный и нечестный маневр, и что они, Лютый и Ярс, отомстят самым жестоким образом при первом же случае.
Шапочка из фольги продолжала раскаляться, жгла уши.
Объект, помигивая красными курсовыми огнями, улетал в сторону Дзеты Сетки. Уходил к Дзете Сетки, летает вальдшнеп.
Июнь. Солнце. Каникулы. Во всяком случае, у меня, с сегодняшнего дня. Интересно, есть в космосе сумерки?
Глава 2
Заповедно
– Раньше таких, как ты, называли… – отец отвлекся на плывущую по заливу яхту с дурацкими клетчатыми парусами.
– Трясолоб, – сказала мама.
– Лоботряс, – поправил отец. – А правильнее сказать, остолоб. Если лоботряс еще трясет лбом, в нем еще сохранилась ментальная динамика, он еще ищет жизни, беспокойства, сотрясения, то остолоб уже окончательно остолбенел и превратился в законченную бестолочь.
– Герберта Уэллса тоже называли бестолочью, – сказал я.
Отец и мама поглядели на меня с незнакомым удивлением.
– В этом возрасте родители воспринимаются некими функциями, – заметил отец. – Отец – строгий, справедливый, немножко зануда. Мать – взбалмошная, но милая, склонная к гиперопеке. Тебе не кажется, Макс, что это несколько плоский взгляд на мир? Картонный?
– Лобачевского тоже не сразу поняли, – ответил я. – Некоторые называли его бестолочью.
– Я бы не стала преувеличивать, – мама поглядела на клетчатую яхту в подзорную трубу. – При чем здесь бестолочь и Лобачевский? Максик отнюдь не… Опять они подняли эти вызывающие паруса! Разве так можно?! Дикость!
– Я не остолоб, я вольноопределяющийся, – сказал я.
С яхты мощно прогудели, владелец воткнул на нее сигнал с атомного ледокола. Мама оскорбленно отвернулась.
– Вольноопределяющийся, значит, – повторил отец. – То есть тот, кто может определяться в любую сторону. Ну что ж, посмотрим…
Отец рассказывал, как я могу определиться в биологии или в физике, а мама предлагала определиться в чем-то лингвистическом – здесь много перспектив открывается, я на эту яхту смотрел и ни о чем особо не думал. У меня низкий уровень рефлексии и совсем нет фантазии, с такими данными лучше всего идти в пилоты дальних рейдеров, они месяцами висят в пустоте и не думают.
– Ну, хорошо, – сказал отец. – Пока ты не вольноопределился, пускай так. А что ты намерен делать этим летом?
– Мальчику нужно отдохнуть, – немедленно сказала мама. – Он только что вернулся из космоса, ему необходимо восстановиться!
– По нему не скажешь, что он сильно перетрудился, – заметил отец.
– Мальчик работал в пространстве, – с тайной гордостью сказала мама. – Выполнял важную научную миссию, у него, возможно, терра-синдром…
– С двумя остолобами менял ядерный реактор на ветхом спутнике, – перебил отец. – С таким же успехом это могли сделать роботы…
– Все могут сделать роботы, – тут же возразила мама. – Но это не повод не делать ничего самому! Каждый человек должен уметь подмести пол, пожарить яичницу, сколотить скворечник, поменять реактор, в конце концов!
Отец не стал спорить, налил апельсинового сока, насыпал лед. Люблю быть дома. Отец строг и справедлив, мама взбалмошна и капризна, отец-физик изучает гравитацию, мама-музыкант изучает климат, иногда предсказывает, но это больше хобби – по щучьим пузырям, по дыму, по полету птиц. Оба оптимисты, как и я.
– Я слышал, что реактор-то как раз они и не поменяли, – отец отхлебнул сок, погрыз лед.
Оправдываться я не стал.
– Подумаешь… Да, ребятам не повезло, промазали чуть-чуть, – возразила мама. – В другой раз повезет, так ведь, Максик?
Я уверенно кивнул.
– Ты поощряешь в нем авантюризм и остолобство, – кажется, отец начал нервничать. – Вместо того чтобы заняться делом, он вместе с такими же дураками мотается по пространству!
– Ребенок ищет себя, – парировала мама. – Это естественно для его возраста.
– Для его возраста естественно быть хоть чуточку ответственнее…
– Хочу стать пилотом внесистемного рейдера, – сказал я.
Отец поперхнулся соком. Мама хихикнула.
– А что, это хорошая идея, – согласилась она. – Расширишь кругозор, увидишь мир.
– Ему нужно думать о будущем…
– Совершенно верно! Мальчику надо отдохнуть и подумать о будущем, – повторила мама. – Он сейчас на распутье, он выбирает профессию, он в метаниях…
– Мне кажется, Ярослав и Лютер оказывают на него… слишком сильное влияние, – сказал отец негромко.
– Ярик и Лютик – хорошие мальчики, – вступилась мама. – Да, у них не получилось заняться чем-то нормальным, но не всем же быть учителями и физиками? Кто-то и на космолетах должен летать…
– Летает зяблик, – вставил я. – Мы ходим.
– Вот видишь, – вздохнул отец. – Проблемы налицо.
– Ничего страшного, ребенок хочет быть оригинальным, это возраст…
– Мы хотим подарить тебе вертолет.
Отец, кажется, начал уставать от беседы.
– Допуск у тебя есть, человек ты взрослый, самостоятельный, к тому же ты теперь… – отец выдержал саркастическую паузу. – Звездоплаватель.
– Тук-тук, – мама постучала по столу. – Пойдемте смотреть вертолет.
Пошли смотреть. Вертолет стоял на лужайке за бассейном.
Вертолет, я сделал вид, что обрадовался. Я хотел ховер, но вертолет – это справедливо, на ховер у меня допуска нет. Вертолет «Тунгус», два винта, запас хода полторы тысячи километров, четыре человека на борту, тоска, уныние, разочарование. Чтобы рвануть на Байкал, нужно брать с собой три запасных энергокомплекта и три раза садиться, чтобы их поменять. И почти восемь часов трястись – паршивые компенсаторы. На ховере до Байкала можно моргнуть за тридцать минут, а если прыжком, то и быстрее.
И выглядит… Ну, не ховер.
– Спасибо! – обрадовался я. – Отправлюсь в эту… Новую Землю. Буду копать там эту… яму…
– Неплохо, – сказал отец. – Лучший отдых – отдых с пользой. Это, конечно, не яма, там закладывается фундамент четвертой станции…
– Мальчик летал в космос, – перебила мама. – А ты его на Новую Землю!
– Летает цапля, – поправил я. – Мы преодолеваем пространство.
– Пусть тогда сам выбирает, – махнул рукой отец. – На планете есть чем заняться даже таким верхолетам, как наш сын.
Я откинул фонарь вертолета и забрался в кресло.
– На обед будет запеканка, – мама помахала рукой. – С грибами и зеленью. Прошу не задерживаться!
Я пристегнулся. Мама отправилась домой готовить запеканку. Отец был мудр, он сказал утвердительно:
– К обеду ты, разумеется, не вернешься?
– Да это… Мы договорились…
Отец промолчал.
– Мы собрались на пару недель в Инстербург, – признался я. – Лютер там прошлым летом отдыхал… То есть не отдыхал, там раскопки…
– Раскопки… – вздохнул отец.
– Да, там теперь заповедник и ведутся раскопки. Ты же знаешь, там был укрепрайон, а теперь лес…
Отец посмотрел на меня все-таки с сожалением.
– Да там давно все разминировано, – успокоил я. –
