Лютер и Ярослав насторожились.
– Может, нам тоже… – Лютер плюнул на север. – Бросок? Может, рванем?
Этим только рвануть.
– Думаю, километров пятьдесят сделаем, – Лютер стал нетерпеливо приплясывать. – И сами засаду устроим, а?! Они явятся, а мы им… Я могу прыгнуть с дерева!
– Точно! – Ярс тоже разволновался. – Если на полном марше, то можно и семьдесят сделать. А потом спрячемся под землей…
Однако.
– Нет, – помотал головой я. – Не пойдет. Мы уже отстаем почти на сутки, так что теперь смысла нет. Надо…
– Надо послать разведчика! – Ярослав сжал кулак. – Кто-то должен прокрасться и разведать! На разведке основана любая военная операция…
– А почему сразу ты?! – спросил с некоторой обидой Лютер. – Ты чего командуешь? Это ты в пространстве командор, а мы на грунте, на грунте у нас равноправие. И потом, ты не десантник, ты не можешь…
Ярослав поднял толстую ветку, сломал легко.
– У меня крепкие руки, – сказал Ярослав.
– Тут нужны крепкие мозги, – ответил Лютер. – Разведка – это, прежде всего, интеллектуальное усилие, мозговая атака, удар разума.
Ярослав выжал из ветки мутный древесный сок. Лютер в мычало дудеть не стал.
– Никакой разведки, – я решил прекратить этот спор. – Они как раз на это и рассчитывают. Предполагаю, противник станет действовать с помощью ловушек и засад. И здесь одиночный разведчик уязвим. Нам надо держаться вместе, передвигаться плотной группой, контролировать территорию, не торопиться.
– Так нам месяц по лесам бродить придется, – протянул Ярс.
– Травой питаться… – плюнул Лютер.
– Муравьиными яйцами, – добавил Ярс. – Корой пихты.
– Акридами и древоточцами.
– Предлагаете сдаться? – спросил я.
Ярс и Лютер начали сердиться и толкаться. Нет, ну надо же, а?! Инфантилы в вакууме. То есть вакуумные инфантилы. И этим людям уже доверяют космические корабли. Нет, наше общество слишком беспечно. Это от силы и изобилия. Хотя…
Терра-синдром? Ослабление когнитивных способностей, вызванное гравитационными перепадами. Обычно краткосрочное.
– Напоминаю условия спора, – я стал смотреть им в глаза. – Проигрывает тот, кто потеряет шевроны. Тот, кто первый выйдет из леса. Тот, кто позовет на помощь спасателей. Может, вам сразу шевроны снять?
Ярс и Лютер презрительно плюнули через зуб.
– Тогда действуем последовательно – продвигаемся на север к месту условного контакта к Цитадели. Ждем, пока противник себя обнаружит. Нападаем втроем, срываем шевроны. Понятно?
– Отчасти, – ответил Лютер.
– Продвигаемся так продвигаемся, – скрипнул челюстью Ярс. – Отчего не продвинуться? Шагом, короткими перебежками, бегом?
– Бегом ничего не слышно, – резонно заметил Лютер. – Лучше шагом.
Я тоже был за «шагом». Пошли шагом. Лютер впереди, мы по флангам. Иногда менялись.
Лес был спокоен и тих, никаких следов присутствия Тыквера. И погода хорошая, тепло, светло, воздух чистый. Шагали, шагали, Лютеру и Ярсу надо больше бывать на грунте, весь день шагали.
Остановились уже ближе к вечеру, когда солнце сдалось на убыль и сделалось прохладно. Надо было определяться с ночевкой, на это потребовался час, я искал место повыше и посуше, с трескучим синим мхом и хрупкими ветками под ногами, чтобы в темноте был слышен каждый шаг. Ну и чтобы сосна поразлапистей, как вчерашняя.
Лес просторный, сосны, можжевельник, воздух пропитан хвоей, на можжевельнике остались прошлогодние ягоды, я выбрал, где деревья собирались погуще, и велел организовывать лагерь.
– Может, сегодня не на сосне? – спросил Лютер. – Кости ломит…
– Наверху безопаснее, – возразил я.
– А если Тыквер подожжет?
Мы посмотрели на Ярса.
– Он прав, – кивнул Лютер. – Тыквер может и поджечь, он беспринципен. Прыгать во сне не хочется. Лучше переждать на грунте.
– На грунте спать нельзя, – возразил Ярс. – Встанешь на грунт – подхватишь грунтовую болезнь…
– Вы уж определитесь, – перебил я. – Или грунтовая болезнь, или Тыквер.
– Тыквер и есть грунтовая болезнь, ее худшая разновидность…
Терра-синдром, грунтовая болезнь, вакуумные контузии и пястные гипертрофии, а я вроде в айболиты не записывался.
– Тогда остаемся на земле, – сказал я. – И надо подготовиться к ночевке.
Особо утруждаться не потребовалось – я надергал мха, срубил несколько можжевеловых веток, устроил их сверху, получилось… Я не знал, как правильно это называлось.
– Лежбище, – перехватил мои мысли Ярс.
И тут же завалился на мох и стал расшнуровывать ботинки.
– Лагерь, – поправил я. – Устраиваемся здесь. Один дежурит, двое спят. Меняемся через три часа…
– Я за шесть часов не высплюсь, – буркнул Ярс.
– Летел бы тогда на Рюген, – посоветовал я. – Раскапывал бы Атлантиду.
– Атлантида западнее, на Рюгене Аркона, – поправил Лютер. – Это тоже почти Атлантида. А может…
– Да это Атлантида и есть, – заявил Ярослав. – Я хотел сказать, атланты после затопления перебрались… Кажется, я натер ногу.
Закончил Ярослав, и стянул ботинки, и разглядывал небольшую, но неприятную мозоль на пятке и стертый носок. Мозоль выглядела болезненно.
Космопроходец натер ногу. Странное время.
– Случается, – пожал я плечами.
– Пойду я… – поморщился Лютер. – Можжевельник заломаю…
Лютер удалился в можжевельник.
– В первый раз в жизни, – философски потряс пальцем Ярс. – На ногах. Руки у меня железные, сам знаешь, а ноги, видимо, отстают. Может, мне ноги тоже укреплять?
Ярослав задумчиво пошевелил пальцами ног. Интересно, с чем в организме ментальная связь пальцев ног?
Лютер вернулся из можжевельника. С можжевеловым хлыстом, обрубил верхушку и корень, согнул лук.
– Точно, – облизнулся Ярослав. – Сделать стрелы и набить фазанов! Фазаны…
Ярослав слишком сильно двинул пальцами, зашипел от боли.
– Надо было те тряпки в ангаре не выкидывать, – сказал я. – Наверное, это были не просто так тряпки. Недаром же их в ящики с обувью положили.
– Думаю, это были портяшки, – предположил Лютер, сгибая лук и натягивая тетиву из веревки. – Их раньше использовали вместо носков. Но все равно мы их наматывать не умеем…
– Ты, Ярс, обувь не по размеру выбрал, вот и страдаешь, – сказал я. – Надо впору выбирать, а тебе все побольше да побольше подавай…
– Или портанки…
Лютер срубил ножом тощую засохшую сосну, разломал ее на куски, легко сорвал кору, добыл белое и сухое дерево.
– Да, раньше бойцы воевали в портанках, – утвердительно сообщил Лютер. – Но Макс прав, искусства наматывания портанок было утеряно, к сожалению.
Лютер выстругивал из добытого дерева желобок, Ярс разглядывал мозольный пузырь на ноге.
– Надо приложить подорожник, – посоветовал я.
– Лучше чагу, – возразил Лютер. – Чага – от всего.
– Надо было портанки задействовать… – вздохнул Ярс.
После чего предположил, что портанки – гораздо гигиеничнее и эффектнее носков и нам, то есть им с Лютером, надо обязательно овладеть портаночным мастерством.
– Поразительно, – Ярослав тыкал пальцем в пятку. – Скоро полетим к звездам, а в носках до сих пор дырки…
– Это вполне естественно, – согласился я. – Издержки цивилизации опережающего развития. Никто не хочет думать про носки, все думают про звезды.
– Пусть про носки роботы думают. – Лютер выстругивал из дерева палку, по форме напоминающую четырехгранный резак. – В конце концов мы их что, зря создали?
– Нужно возвращаться к истокам, – покачал головой Ярослав. – Предки были мудры. Предлагаю поставить вопрос о портанках на осеннем собрании…
Я представил, как курсанты Академии в белоснежных портанках на ногах и с героизмом в сердце штурмуют негостеприимные планетоиды Дзеты Сетки. Может, в этом есть смысл, надо изучить вопрос.
– Я слышал, раньше были еще некоторые… Онучи…
Лютер вставил в веревочную тетиву лука четырехгранную палку, конец этой
