– Зато красиво, – сказал я.
Красиво. Полумертвые черные и причудливые деревья и белый, похожий на тяжелые снежные облака, туман.
– Я слышал, что такое случается в тех местах, где погибло много людей. – Лютер подобрал с земли ветку, завязанную в несколько узелков. – Здесь… нехороший воздух…
И камни. Из мха поднялись камни, большие, вполроста, синеватые, с волнистой поверхностью, они выступали из тумана и казались мне ягодами гигантской голубики.
– Все гораздо проще, – улыбнулся я. – Почва песчаная, верхние слои подвижны, корневую систему перекручивает – и деревья тоже скручиваются. Это Земля, Лютер, это тебе не Фобос. Да здравствует материализм!
Я приметил сосну, расходившуюся от корня тремя расплющенными стволами, и собрался пролезть между ними, но Лютер поймал меня за куртку.
– Лучше не надо, – попросил Лютер. – Мне кажется, это…
Я дернулся и протиснулся между косыми и липкими соснами.
– Плохая примета, – шепотом закончил Лютер. – Зря ты так… Что это?
Я поглядел в указанном направлении. Между синими камнями и соснами, скрученными винтами, темнело нечто похожее на скалу.
– Кажется, танк, – сказал Лютер. – «Яггер», пятое поколение…
Из мути действительно выступил танк. Наверное, последняя модель с гусеницами, может, последний танк в истории, а в поколениях я не очень.
– Осторожно, – прошептал Лютер. – Тут может быть опасно…
Вряд ли Тыквер устроил бы нам засаду возле танка – место слишком приметное. В таких люди настораживаются волей-неволей, ждут нападения, пусть нападать никто и не собирается, генетика, «синдром водопоя», на Лютере это весьма показательно сработало. Космопроходец ты или не космопроходец – инстинктам сопротивляться бесполезно.
Я вгляделся в лес, в камни, в танк.
– Все спокойно, – сказал я. – Спокойно.
Вблизи танк показался еще больше, но почему-то выглядел не по-настоящему, видимо, от того, что с него демонтировали всю мелочь – систему наведения и связи, скорострельные пулеметы, маскировочные зонты, светотехнику, остались лишь крупные детали – башня, катки, орудие, кормовые турбины.
Я потрогал броню. Она сильно отличалась от брони «Улисса», которая была весьма необычайной на ощупь, когда я дотрагивался до борта космического корабля, мне всегда казалось, что он резиновый, а танк был танком, холодным и мертвым, тяжелым камнем среди камней.
– Их разве не должны были убрать? – спросил я. – Танки?
– Наверное, оставили на память, – предположил Лютер. – То есть для назидания…
Мы обошли вокруг. Башня танка оказалась изжалена многочисленными ямками от давних плазменных разрядов и поедена ржавчиной. Конечно же, в ржавчине было выцарапано: «Ждите здесь! Я.», а в метре от буквы «Я» чернела оплавленная дыра размером с футбольный мяч, сюда влупили штукой помощнее. По краям дыры успел поселиться бархатный зеленый мох.
– Будем ждать? – спросил Лютер. – А если это Тыквер накорябал? Если ловушка? Мы тут стоим, а Тыквер…
Лютер потрогал шеврон. В тумане громыхнуло железо. Я толкнул Лютера за танк, спрятался рядом. Лютер на всякий случай достал штык-нож.
Через полминуты показался Ярослав. Он шагал, не скрываясь, разгоняя туман можжевеловой веткой, явно пребывая в не очень хорошем настроении и уже сильно хромая.
– У него уха нет, – прошептал с удивлением Лютер.
Я присмотрелся – и действительно.
– Не везет ему этим летом с ушами, – сказал я.
Лютер хихикнул. Ярослав остановился перед танком, постучал веткой по броне.
– Выходите, грунтоходы!
Лютер помотал головой, подмигнул.
– Выходите! Я все равно вас слышу!
Прятаться дальше было глупо, мы с Лютером показались из-за танка.
Большая половина правого уха у Ярослава отсутствовала, косой запекшийся срез и длинный по голове ожог. С выгоревшими волосами. И нос, он оказался расквашен в фиолетовую сливу, отчего дышал Ярослав громко, как через сплющенную трубку.
Подумалось – где ухо? Ярослав каким-то образом лишился уха – и куда он его дел после? Выкинул, закопал, положил в карман? Кажется, у Лютера были похожие мысли, во всяком случае, он тоже явно находился в растерянности. От того, что Ярослав вернулся без уха.
Это было странно. И да, не везет ему этим летом с ушами.
– Он подло выстрелил из бластера, – объяснил Ярослав.
Ярослав дернул головой.
– Тыквер? – спросил Лютер.
– А кто еще?!
Ярослав в бешенстве пнул танковую гусеницу.
– Я же говорю – этот негодяй стрельнул из бластера! – Ярс потыкал пальцем в ожог. – Исподтишка!
– А потом? – спросил я.
– Тебе в башку из бластера палили?! – нервно спросил Ярс. – Нет?! Вот и мне тоже! Знаешь, я только пищание это бластерное успел услышать, потом – бздых – вспышка! И ослеп!
Ярослав потер глаза, проморгался, еще потер.
– Нет, этот Тыквер все-таки… подонок!
Ярослав вспомнил нужное нехорошее слово.
– Я бы не стал так резко, – заметил я. – Да, мы в лесу, но необходимо придерживаться некоторых рамок…
– Какие рамки?! – почти заорал Ярослав. – У Тыквера нет ни рамок, ни совести! Исподтишка, как грязный и подлый подонок…
Ярослав произнес еще несколько слов, некоторые из них мне были вовсе не известны, другие давно вымерли, но, видимо, с ретролексикой в Академии курсантов знакомили плотно.
– Расскажи по порядку, – попросил я. – Только давай без… конструкций, хорошо?
– А тебе башку отстрелить не пытались?! – огрызнулся Ярослав. – Как я домой без уха, а? Что я скажу?!
Без уха, если честно, Ярослав выглядел хорошо. Взрослее. Космопроходистее. Заслуженнее.
– Тебе так даже лучше, – сказал я. – Интереснее. В Академии завидовать будут. Не ногу отгрызли, но тоже… выразительно. Скажешь, что ухо тебе метеоритом оторвало.
Ярс глянул на Лютера, тот пожал плечами.
– Ухо тебе восстановят, – успокоил Лютер. – Если слух не нарушен, не вижу вопроса, со всеми случается. Вопрос – почему Тыквер использовал оружие. Мы же договаривались…
Лютер вглядывался в лес.
Ярс насупился.
– Потому что он подонок, – Ярс сжал кулак. – Я давно подозревал… Я обещал домой заехать, а сразу после посадки сюда рванул, дома скука… Покажусь без уха, мама опять начнет… «Сынок, может, космос не для тебя, может, тебе лучше в медицинский…» А ухо будут не меньше месяца наращивать, медики…
– Ты не рассказал, – остановил я Ярославовы причитания. – Как тебе его отстрелили-то?
– Подло. Исподтишка. Вероломно. Значит, так все происходило…
Ярослав рассказывал, трогая то, что у него осталось от уха, морщась и ритмично сжимая могучие кулаки.
И была у Ярса бессонница, в отличие от некоторых. Не спалось никак, вот Ярс и подумал погулять немного. Ночь лунная, все видно, прохладно, хорошо. Погулял Ярс вокруг, поскучал, затем подумал – а не сходить ли ему в разведку? Посмотреть, что там да как, недалеко, на пару километров, чтобы враги не подкрались к нам под ночным покровом. Прошел Ярс пару километров, размялся, лес ровный, прозрачный, настроение хорошее, и решил Ярс еще километров пять, а что? Бегать он любит, давно не бегал, в пространстве не побегаешь, опять же бег отлично укрепляет ахиллесовы сухожилия…
Километров через двенадцать Ярс все-таки остановился. Вспомнил, что противник близко и надо соблюдать, да и вообще, подумал, что он, пожалуй, перестарался с ночной прогулкой, не помешало бы и поспать, да и возвращаться…
Дым. Ночной воздух пах дымом. Ярс обрадовался – кто-то из команды Тыквера оказался
