— Есть идеи, чем же вы так заинтересовали налетчиков? — спросил Скагги, намекающе кладя руку на сундук.
Грокмунд хмуро смерил взглядом логистикатора, потом остальных дуардинов. Путаницу в мыслях сменил внезапный приступ гнева.
— Так вот, значит, зачем вы меня спасли. Ищете, какими бы сокровищами набить трюмы? — Он засмеялся, презрительно, хрипло, затем с горечью процитировал старое изречение: — Пустому кошельку чуждо бескорыстие.
— Будь мы настолько нищими, — ответил Готрамм, — то оставили бы тебя среди обломков. Или вскрыли сундук, не дожидаясь, пока ты придешь в себя.
— Но, как ты и сказал, — вновь встрял Скагги, — когда кошелек пуст, не думать о выгоде неразумно. Или я не прав, капитан? — обратился он к Брокрину.
— Дух кодекса не менее важен, чем его буква, — не согласился Брокрин. — Я не стану наживаться на твоем несчастье, Грокмунд, пускай закон и дает для этого все основания.
— Но ведь сундук, быть может, даже не его! — настаивал логистикатор, его глаза возмущенно горели. — Кому принадлежит сундук? — спросил он, постукивая по вкрышке ларца. — Тебе или кораблю? Что в нем такого ценного, что ты одного из своих спасителей отправил в дыру, полную упырей?
С каждым словом, что выплевывал в него логистикатор, Грокмунд закипал все сильнее. Он перехватил кружку, готовясь разбить ею нос дуардина, если тот продолжит на него давить.
— Сундук мой, вверен мне адмиралом Торки. Его содержимое также принадлежит мне.
Скагги отстранился и указал рукой на Готрамма.
— И ты не чувствуешь за собой никакого долга перед теми, кто тебя спас? Ни малейшего желания разделить подарок судьбы с рисковавшими жизнями благородными дуардинами, которые его же для тебя и добыли?!
Тон логистикатора все еще источал враждебность, но теперь его стратегией было заставить Грокмунда задуматься.
Дуардин почувствовал укол стыда и откинулся на кровати.
— Я… я действительно обязан вам. Мне нужно подумать. Прошу, дайте мне немного времени.
Скагги был собою доволен и собрался еще сильнее надавить на Грокмунда, но, прежде чем он начал очередную пылкую речь, Брокрин оттолкнул его назад.
— Хватит! — приказал он. — Ему и так досталось, тут еще ты тянешь из бедолаги все жилы! Ни в едином своем поступке не забывайте о чести, — обратился он к остальным. — Честь можно продать. Но даже за все золото Хамона вам не удастся выкупить ее обратно.
Слова капитана отрезвили дуардинов, убежденных речами Скагги. Выговор возымел действие, и они прекратили пожирать глазами Грокмунда и его сундук. Единственным, кого не тронули слова Брокрина, как показалось Грокмунду, был Скагги, на лице которого застыло крайнее недовольство.
Грокмунд вновь удобно устроился на койке и сделал еще один медленный глоток эля. Его разум прокручивал сложившуюся ситуацию, смерть его собратьев и возможные следующие шаги в его нынешнем положении. Не без усилий он принял решение. Грокмунд чувствовал: иначе поступить не получится. Даже если команда «Железного дракона» притворствует, даже если Брокрин изображает, будто он на его стороне, пока Скагги отвлекает его напускной алчностью, все равно есть шанс заставить их действовать, как ему, Грокмунду, необходимо.
— Передай сундук, — попросил он внезапно Готрамма.
Скагги нехотя отошел в сторону, а капер взял ларец и протянул его Грокмунду.
Пока его руки работали с рунным замком, Грокмунд объяснял все Брокрину:
— Я был эфирным химиком на «Буреколе». В мои обязанности входило оценивать минералы, которые мы добывали из облачных залежей и небесных жил. Не уверен, что смогу много показать вам без нужного оборудования, но, быть может, это убедит вас, насколько ценен мой сундук и его содержимое.
В скором времени замок поддался. Крышка отъехала немного назад и резко раскрылась, словно сработала ловко спрятанная пружина. Показалось множество слоев темной ткани. Грокмунд убрал ткань, и под ней обнаружилась плотно уложенная мягкая шерсть. Предельно осторожно Грокмунд принялся снимать и ее. Дуардины дивились, насколько тонким был каждый слой покрова — прозрачный, словно кисея, — и какого прекрасного качества выделки. А когда Грокмунд наконец добрался до последнего слоя, даже у Скагги от восхищения перехватило дыхание, потому что там скрывалась не очередная ткань, а множество пробирок, каждая из которых была упакована отдельно от другой.
Несколько секунд Грокмунд молчал, разглядывая выражения лиц своих спасителей.
— То, что я вам покажу, не видела еще ни одна живая душа. Только я и моя команда. Теперь я делюсь этим секретом с вами и надеюсь, что вы будете беречь его как зеницу ока.
Он снял ткань с одной из пробирок, и глазам дуардинов предстала продолговатая, из тонкого стекла, емкость. Она казалась пустой, но таковой не была. Внутри вихрилась прозрачная дымка, легкий туман с золотистым оттенком.
— Эфирное золото, — догадался один из дуардинов.
Во всех Владениях Харадрона эфирное золото ценилось как самое драгоценное вещество: это был живительный нектар, что питал их технологии, сила, благодаря которой харадронцы построили свои летучие города и корабли. Однако же при всей их полезности и дороговизне несколько пузырьков из сундука Грокмунда не покроют затраты, что принесла Брокрину экспедиция. Но это если бы речь шла о золоте обычной пробы.
Скагги лишь хмыкнул.
— Столько трудов ради крох эфирного золота, которых едва хватит на дозаправку флота, — сказал он и добавил, обращаясь к Готрамму: — Ну что? Доволен теперь? Едва не стал кучкой обглоданных костей за коробку какого–то полоумного чужака. Сокро–о–ови–ще! За то, что тут лежит, я бы и пьяного грота не задушил!
Грокмунд выслушивал тираду логистикатора, все сильнее распаляясь с каждой секундой. Он схватил один пузырек и сунул его прямо под ястребиный нос Скагги.
— Присмотрись хорошенько, прежде чем каркать. Проверим, так ли ты умен, как себя преподносишь.
Скагги отшатнулся, не отрывая
