- Думаю, это он, чтоб мы его своим присутствием не позорили, сделал. Может, у него дом далеко отсюда. Прикинь, как такое замызганное сопровождение его авторитет подпортит.
- Ты всерьёз считаешь, что этого старца заботит его репутация?
- Скорее всего. Он же держит лавочку и должен выглядеть чистым и опрятным, как и его окружение, - это рассуждение Наруто брюнет оставил без внимания, решив, как следует выполоскать свои вещи.
Блондин довольно скоро разобрался со своей толстовкой и повесил её сушиться на масляный обогреватель, которые были запрещены и изъяты из продажи ещё года три назад. Следом отправились и тут же выстиранные штаны. Учиха также расправился со своей работой и теперь подошёл, чтобы вытребовать у блондина свободное местечко для своих вещей, только вот так и застыл на месте, не дойдя всего пару шагов.
Наруто пробрало уже знакомой дрожью, возникающей всякий раз, как брюнет оказывался достаточно близко от него, и он поспешил снять брюки с обогревателя, дабы Саске мог беспрепятственно развесить свои вещи. Но не успел блондин перевесить свою одежду на спинку пластикового стула, как рука Саске накрыла его собственную. В ней было столько же тепла, сколько и во тьме взгляда, которым Учиха его одарил. Ну, за что? Почему именно сейчас ему понадобилось вот так смотреть на него, касаться его? Неужели он не знает, что Узумаки всё сложнее контролировать активно растущее внутри желание оказаться пленником его страстных объятий и ни за что не отпускать до тех пор, пока биение сердца Саске не станет его собственным? Похоже, не знает. А может, специально дразнит его, гадая, насколько же хватит его терпения?
Тем временем Саске уже оказывается невыносимо близко. Не выпуская руки Наруто, он подносит её к своим губам и легонько целует, не отрывая от него завораживающего взгляда бездонных глаз. Наруто чувствует, как сладостно и тревожно сжимается его сердце, замирает, давая возможность своему хозяину, как можно дольше побыть в этом мгновении, чтобы навсегда отпечатать его в памяти, потому что неизвестно, удастся ли им задуманное теперь, когда возможность вовремя попасть на злополучный остров опять ускользает от них по морской глади прочь?
Губы Саске теперь нежно исследуют его запястье, похоже, вознамерившись свести блондина с ума. Наруто даже не в состоянии пошевелиться – настолько завораживающим выглядит сейчас брюнет. Эта гипнотическая грация с которой он выгибается, когда проводит языком уже по его предплечью, наверняка покрытому загрязнённой морской солью, просто не оставляет Наруто выбора, кроме как подчиниться и стоять так до тех пор, пока брюнету не надоест, не спеша, изучать его тело. К великому разочарованию блондина, язык Саске перестаёт оставлять влажный след на его смуглой покрытой мурашками коже, однако в его взгляде парень будто бы читает ответ на свои последние мысли.
«Как ты можешь надоесть мне?» - говорит его плавящий и порабощающий душу взгляд, а язык проникает внутрь рта, неся в себе привкус моря и тех мятных конфет, которыми он набил карманы, когда их самолёт совершал своё приземление в Мексике.
Поцелуй очень быстро перерастает в неистовый. Наруто, стиснув в объятиях костлявые лопатки Учихи, чувствует, как крепко смыкаются на его талии сильные руки и как властно они прижимают его к бледному худому телу. Просто удивительно, как в этом парне, вечно плюющем на физ подготовку, может умещаться столько силы и властности. Хотя, последнее в случае Учихи уж точно никак не связано с физическими данными. Оно у него в крови.
Язык Саске стремительно выветривает из белокурой головы Наруто остатки здравого смысла, и он уже не пытается найти сравнение всему тому, что ощущает в данный момент. Он просто тонет в наслаждении, которое дарит танец сплетения их языков. Блондин сильнее вжимается в грудь брюнета, чтобы отобрать у него как можно больше сладостного послевкусия обычной пастилки от заложенности ушей, которая в этот момент кажется просто наивысшим даром кондитерского искусства. А всё оттого, что она сумела окрасить их поцелуй в необычный ни на что непохожий оттенок новизны, и вместе с тем горечи от возможной неудачи, которой могут закончиться их отношения, только начавшие перерастать во что-то более серьёзное, нежели обычный роман, поводырём которого в обыкновении служит лишь плотская страсть.
Руки брюнета, обжигая смуглую кожу огнём своих прикосновений, спускаются ниже, к пояснице, обрисовывают длинными пальцами круги на упругих ягодицах и крепко сжимают их, заставляя Наруто испустить прерывистый вздох, который Саске с готовностью ловит во всё ещё не разорванном поцелуе. Наруто чувствует, как напряжённая плоть брюнета соприкасается с его собственной. Они оба на пределе и оба понимают, что, переступив эту границу, они могут разрушить свой последний шанс догнать то судно, или найти ему хоть какую-то альтернативу. Ведь, если рыбак сейчас увидит, чем они заняты, вряд ли согласится на посильную помощь двум молодым людям, так бессовестно осквернившим его магазинчик.
Наруто уже собрал крохи решимости, которые по неведомой ему причине, всё ещё не сбежали в дальние края, и собрался вынудить себя отстраниться от брюнета, как откуда-то сбоку послышался негромкий шорох прикрываемой двери.
Блондин резко обернулся – на стуле у выхода из комнатки лежала аккуратная стопка бело-зелёной униформы, очевидно, в такую облачались подрабатывающие у старика студенты. Это самый настоящий песец, который к тому же ещё и подкрался незаметно! Всё. Он точно видел их. И теперь неизвестно, поможет ли добраться им до нужного острова или вообще, чего доброго, остальных с ними не связываться подговорит. Ну, почему так всегда, а?
========== Глава 27. Морская болезнь. ==========
Наруто резко отстранился от брюнета и поспешил облачиться в принесённые вещи. Учиха, подавив вздох полный разочарования, последовал его примеру, раздражённый тем, что опять придётся дрочить в правую руку в туалете, поскольку Узумаки уже в сотый раз продинамил его с «продолжением и долгожданной развязкой».
- Надо выйти извиниться перед ним, - произнёс блондин, старательно избегая встречи взглядом с Саске.
- Да не за что нам извиняться, - проворчал брюнет, застёгивая молнию форменной куртки, - он и так всё понял на причале, и если бы мы были ему противны, бросил бы нас ещё там.
Саске, открыв дверь, направился в туалет, где и облегчил напряжение в паху,
