— И когда это в Академии учиться успевали? — поинтересовалась я, мысленно готовя жалобу в местное министерство образования. Я представила, как он идет по коридору, а все прекрасно знают, сколько сантиметров насчитывает его указка. И не просто на глаз определили, тихонько хихикая в кулачок, а опытным путем проверили и перепроверили. «У тебя с ректором сколько раз было?» — шушукаются на переменках девочки. «Два раза!» — вздыхает одна. «Недолюбливает он тебя!» — качают головами «долюбленные».
— Я что, зря ректором устраивался? — усмехнулся некромант, разводя руками. Повествование о победах на сексуальном поприще продолжалось, а я с удивлением обнаружила, что палочка не всегда стреляла вхолостую и где-то есть заклинание «Ректорус эректорус!», которое перерастало в две волшебные полоски в аттестатах учениц. Складывалось впечатление, что где-то по магическому, мне неведомому миру местные паспортистки задолбались регистрировать Энивальдовичей и Энивальдовных. «Что, опять? — вздыхали они, выучив отчество наизусть. — Да когда же он успевает?» «Он телепортироваться умеет!» — радостно сообщали счастливые выпускницы. Как это еще ревнивый гарем не запинал ногами самоуверенного султана, ума не приложу!
— Знаешь, крошка, — усмехнулся некромант, глядя на меня холодным и надменным взглядом. — Я понимаю, что ты упираешься, пытаешься корчить из себя недотрогу, но я знаю, что ты сама ко мне придешь… Я даже прикасаться к тебе не буду.
Я с уважением посмотрела на мужика, который внес такую значимую демографическую лепту. Максимум, что я ему дам, так это премию «Отец-герой» и пущу с миром по миру, орать под балконами любого роддома «Ну как?» и слышать стройный хор девичьих голосов, наперебой перечисляющих результаты прошедшей сессии.
— Ты сама ко мне приползешь, — на меня смотрели равнодушные серые глаза, пока я прикидывала, что меня уже считают змеей подколодной. Веревки с рук и ног спали. — Будешь умолять взять тебя…
— Куда? — мрачно уточнила я, понимая, что кто-то уже доползался до ползунков.
— Будешь умолять меня… — самодовольно разглагольствовал некромант, явно представляя себя обладателем премии имени меня.
Предложение было настолько интересным и заманчивым, что я протяжно зевнула. В этот момент на меня посмотрели так, что срочно потребовался котенок, который сходит за меня на ковер к ректору.
Еще разок протяжно зевнув, как бы вежливо подчеркивая, что мне безумно интересно, я поплелась спать.
— И чтобы я тебя не видел в моем кабинете без приглашения! — заявил вдогонку жених.
— Слышь, ректор, — сонно заметила я, показывая рукой на туалет. — Вот единственный кабинет, который сдается в аренду. В краткосрочную. Это мой дом. И я хожу там, где хочу.
Повалившись на подушку, я провалилась в глубины тревожного сна. Если раньше Мендельсон казался мне вполне неплохим композитором, то сейчас я начинала склоняться к Шопену. Среди мутного марева отрывочных сюжетов сквозила одинокая мысль — дочь здравого смысла: «Старой девой быть не так уж и плохо!» От котиков урон намного меньше, и в туалет нет мучительной очереди. Это с одной стороны, а с другой… Никто не принесет тебе завтрак в постель, ты никогда не уснешь на чужом плече, тебя никогда не согреют в объятиях. Пока я во сне высчитывала оптимальное количество котов, необходимых для замены одного мужчины в доме по количеству вырабатываемых любви и ласки, наступило сонное утро. Разлепив глаза и мучимая жаждой, я услышала шум на кухне.
На моем столе на разделочной доске лежали курица и свиные ножки, купленные по уценке. Рядом лежал нож. Сердце слегка напряглось. Что-то в глубине души даже слегка расцвело. Некромант готовит завтрак. Это что-то новенькое!
Я вернулась в постель, сладенько потягиваясь и обнимая подушку. Может, дать ему шанс? Он же, получается, как бы нагулялся?
Стоило мне только погрузиться в утреннюю дрему, спрятавшись в берлоге одеяла, как я услышала цоканье по ламинату. Что-то билось о кровать с завидным усердием.
Я открыла глаза, скинула одеяло и потеряла дар речи, пытаясь подобрать слова и челюсть. У меня перед глазами что-то промелькнуло. Мне показалось, что это была моя жизнь.
Возле кровати радостно цокала свиными копытами куриная тушка, купленная мною по акции «Покупаешь курицу — яйца в подарок». Самое страшное, что я уже предположительно понимала, что данное чудовище думало огузком, ибо ни головы, ни мозгов я не наблюдала.
Огузок почему-то обрадовался мне куда больше, чем я ему, пытаясь на радостях снести если не яйцо, то несущую стену, сделав мне капитальную перепланировку. По примеру этого чудовища мне безумно хотелось найти этого доктора Айболита, щедро раздающего вторые шансы тушкам из отдела охлажденки, и снести ему яйца.
Я экстренно вспоминала, что у меня еще есть в холодильнике, чтобы тут же успокоиться. Уровень сложности возрастает с каждой секундой, потому что в морозилке остался только фарш.
Сама судьба не рекомендовала мне вставать с постели, потому что Огузок бился об ножку кровати, потом переключился на остатки тумбочки, заставив меня вспомнить милого слабоумного принца добрым и ласковым словом.
Дождавшись, когда Огузок решит зайти с другой стороны, я резко вскочила, нацепила тапки и бросилась на кухню! Некромант сосредоточенно намеревался сделать то, что не удалось сделать даже работникам супермаркета. Он тщетно пытался оживить фарш в пакетике. В мою ногу с разбегу врезался результат отсутствия мозгов, заставив вздрогнуть и заорать. Я схватила стул, пытаясь повторно упокоить это чудовище, но озорные субпродукты решили максимально усложнить мне задачу.
— Не трогай моего фамильяра! — раздался позади меня голос некроманта, пока я пыталась ударами стула спасти мир от новой напасти. — Пока что обойдемся им! Где здесь ближайшее кладбище, чтобы я смог поднять несколько трупов? Быстро говори!
Ага, на радость родственникам.
— У тебя есть еще ножи? — хмуро бросил жених, колдуя над фаршем. На столе валялась
