— То-то же! Я же сказал, что мы запечатлелись! — произнес местный фотограф. — И попробуй только мне изменить! Я измену не прощаю!
А если я изменю не вся, а как бы по частям? Мне последнее время сильно изменяет нервная система и левый глаз с нервным тиком. Я проверяла. Это измена. Странный запах неприятностей, следы предыдущих расстройств, задержки хороших новостей, оправдания несовершенству мира, бегающие глаза, дрожащие колени, налицо все признаки измены.
— Я уже научен горьким опытом! Я уже дал одной свободу! За что она так со мной? — взвыл рогатый Рудольф, пока я думала про то, что у каждого оленя Санта-Клауса своя грустная история. — Магии хочу учиться! Ага! Видел я ту магию! Донесли мне, что она снюхалась с некромантом! Я сначала не поверил! Он же воняет трупами. А ведь она была такой красивой… Вы с ней чем-то похожи…
Оборотень проскулил, обхватил голову руками и посмотрел на меня взглядом побитой собаки. Я должна быть слегка польщенной, получив комплимент «повторного употребления»? Увы, я еще не настолько отчаялась, чтобы радоваться хриплому: «Вашей маме зять не нужен?» — спешно проходя по темной подворотне.
— Запах у вас похож… Ты, конечно, не такая красивая, как она, но тоже ничего, — горестно вздохнул страдалец, снова разочаровавшись в моих внешних данных. — Я ее увидел однажды… В лесу заблудилась… И все! Сразу же запечатлелся! Длинные светлые волосы…
Я посмотрела на свои русые волосы, которые в последнее время решили покинуть меня на нервной почве, оставаясь целыми пучками в раковине и на расческе.
— Огромные, как бездонные озера, синие глаза… — проскулил оборотень-рогоносец, пока я подозрительно прищуривалась обычными серыми. — Талия — ну просто рукой обхватишь…
Я попыталась втянуть живот, но тот запротестовал, мол, куда еще, намекнув, что однажды мы вместе с животиком проходили мимо спортзала и даже подумывали зайти и записаться, но потом он жалобно заурчал, и я его пожалела.
— Ноги — длинные, стройные… — продолжал добивать молотком мою женскую самооценку брошенный на произвол судьбы волчок.
Мои вполне обычные ноги, которые растут не из ушей, а из места стандартного и природой спроектированного, были поджаты под табуретку.
— Я помню, как Зайчонок посмотрела на меня… Знаешь, у нее была такая привычка, проводить рукой по шраму… Ведет пальцами и смотрит в глаза, не отрывая взгляда… А еще Зайчонок любила, когда я облизывал ей руки… Она зарывалась ими в мой мех…
То, что именно этот мужик способен обеспечить мне свитерок и теплые носочки в период линьки, становилось понятно, когда я разглядела бурую шерсть на его одежде. Не каждый мужик может похвастаться тем, что из него можно вязать свитер! Далеко не каждый! А вот то, что из него можно спокойно вить веревки, — это новость.
— Но больше я не допущу такой ошибки! Нет! — внезапно и очень даже темпераментно заявил Рудольф, ударяя кулаком по столу. — Я дал ей слишком много свободы, понимаешь? Я позволял ей слишком многое! Я, альфа своей стаи, чуть не превратился в коврик для ее очаровательных ножек, которые так бы и целовал! У-у-у-у! И где она сейчас? Снюхалась с ректором, потом с эльфом! Я р-р-решил начать все сначала с тобой! У нас все будет по-другому.
Отлично, он вполне может начинать новую жизнь, пока я буду спокойно продолжать старую. Пусть начинает ее сколько влезет! Со своей стороны, в такое позднее время я могу послать его туда, откуда бедолага ее начал когда-то давным-давно.
— Ты куда? — глаза оборотня сверкнули, когда я встала со стула и направилась в сторону комнаты. С ним явно шутки были плохи. — Говори, куда идешь?
— Умыться и почистить зубы! — отозвалась я, запахивая халат и искоса поглядывая на гостя с матримониальными намерениями. Кольцо чуть не слетело с пальца, но в предвкушении неприятностей я его удержала.
— Я пойду с тобой! — прорычал Рудольф, глядя на меня с таким подозрением, словно из унитаза мне помашет рукой любовник, мол, дорогая, все хорошо, я тут смылся по делам! По большим и малым!
— В туалет я могу сходить и одна! — настаивала я, но оборотень встал и последовал за мной, злобно и ревниво сопя.
— Нет! Я тебя никуда не отпущу! Рядом! — скомандовал он, ведя меня под конвоем в санузел. Не хватало еще живого коридора, отдающего мне честь, фанфар и барабанной дроби, чтобы прочувствовать всю торжественность момента! Раздайся грязь, ее величество Светлана Вторая В Послужном Списке Оборотня решила освежиться!
Пока я чистила зубы, искоса поглядывая на ревнивца, он недовольным взглядом осматривал мои удобства. На всякий случай он заглянул в корзину для белья, проверил шкафчик для порошка и прочей дребедени. Создавалось впечатление, что вот-вот на него выскочит стая голодных любовников!
— А как она пела… Зайчонок пела мне песни и играла с моим хвостом… — послышался мечтательный голос, который тут же стал суровым. — Достаточно! Ты уже и так долго тут возишься. Ни на минуту оставить нельзя! Я вас, женщин, знаю. Стоит отвернуться, как все! Уже с другим снюхались!
Я сплюнула зубную пасту, поглядывая на конвоира. На ночь я решила расчесать волосы по старой привычке.
— Зайчонок так улыбалась, когда я чесался, — задумчиво заметил Рудольф, закусывая губу, а потом поднял глаза на меня, и взгляд у него стал суровым. — Ждешь, когда мне надоест и я уйду? Не дождешься! Теперь мы вместе навсегда!
Слово «навсегда» меня пугало даже больше, чем слово «вместе». А в комбинации они производили непередаваемый эффект.
— Ты для кого это прихорашиваешься? — подозрительно спросил ревнивец, стоя у меня над душой, когда я наносила крем для лица и поправляла волосы. — Никаких ваших «красотулек»! Одна уже навела красоту! В Академию, в Академию! Да брось ты свои прихорашивания! Запрещаю тебе красоту наводить! А то потом мужики рядом вьются! Я кому сказал!
— Выйди за шкуру, — сглотнула я, глядя на кристально-чистый унитаз. После долгих и мучительных уговоров волк согласился, карауля меня за одеялами.
— Теперь спать! — приказал оборотень, когда я легла на кровать. — Не бойся. Мы с тобой поженимся в следующее полнолуние! Вот попробуй только мне изменить! Я тебя на кусочки разорву!
— А что у
