— У нас все волки ходят именно так. Пошли знакомиться с твоей новой стаей! — миролюбиво заметила я, открывая дверь и выпуская волка в подъезд. Я не знаю, кто придумал поговорку про братьев наших меньших. Может, у кого-то действительно братья меньшие, но мне слегка не повезло. Пытаясь удержать волка и одновременно закрыть дверь, я выделывала такие цирковые номера, что в следующий раз в моем резюме будет весь цирковой набор: клоун-роняльщик, дрессировщик и эквилибрист. Ключи постоянно падали на пол, поводок путался, а волк рвался на волю! Волочась консервной банкой по ступенькам, я триумфально вылетела из подъезда, едва ли не потеряв кроссовку. И вот мне уже аплодировали, стоя на упряжке, чукчи — погонщики собак, видя, как я перепрыгиваю через четыре ступеньки.
— Ой! Собака! А можно погладить? — раздались наивные писклявые детские голоса, а в сторону отливающего под кустом волка потянулись вкусные детские ручонки.
— Ну, погладьте. Иди гладь, не бойся. Собачка не кусается! Ав-ав! — разрешила чья-то мамочка, а к нам тут же устремилась вся детвора. А что? Разве не у меня спрашивали?
— А вам что? Жалко, что ли? Ну хочет ребенок погладить! — изумилась крайняя мамаша в клетчатом сарафане, глядя на мои молчаливые протесты.
— Вы что? С ума сошли? — возмутилась я, глядя на своего огромного и дикого теленка на поводке. — Собачка очень кусается! Я вам даже больше скажу…
— Раз кусается, то как вы можете с ней гулять?! — заверещала женщина в комбинезоне. — Миша, не трогай! Она блохастая! Миша! Я кому сказала! Сейчас укусит!
— Нет, ну вы только гляньте! — разразилась скандалом блондинка с коляской. — Выгуливают кусачую собаку прямо на детской площадке! Вам мало случаев, когда собака бросилась на ребенка?
— Уберите собаку!!! — истерила ее соседка, размахивая руками и пытаясь нас отогнать. — Обгадили всю песочницу! Я лично видела, как вы здесь гадили вместе! Все окрестности обоссали!
— Ма, я пи-пи хосю… — проскулил малец в синих шортиках, теребя мужской инструментарий и дергая орущую на меня мамочку.
— Снимай трусишки, — мать прекратила орать и потащила мальца за скамейку, пока остальные возмущались моей наглостью. Под кустами валялись памперсы и влажные салфетки.
Откуда-то из окон донеслось: «Все цветы мне потоптали! Бессовестные!» Волк дернулся и ломанулся сквозь кусты, волоча меня за собой в сторону спортивной площадки.
Я пыталась его одернуть, но бесполезно. Мы уже очутились на пустыре, миновав гаражи. Волк застыл в изумлении.
— Знакомься со своей новой стаей! — радостно заметила я, глядя на французскую бульдожку в двух расцветках и экземплярах, одного чихуахуа, двух тойтерьеров, одну лохматую, как швабра болонку, спаниеля и знакомого пекинеса. Новая стая готова была принять не только удар судьбы в виде огромного, слегка офигевшего вожака, но и успокоительное, разражаясь пронзительным писклявым лаем.
— А Маринка чего? Все еще с Игорем? Он до сих пор там же работает? — интересовалась толстая тетка с химией на голове, поигрывая поводком-рулеткой, не замечая нас.
— Да все там же! Правда, она от него на стороне погуливает! — усмехнулась молодая блондинка, подзывая свою болонку и давая собачке лакомство. Я вежливо поздоровалась, чувствуя себя владельцем КамАЗа на парковке с малолитражками.
— Так вот мы какой большой! — умилились собачницы, едва завидев нас. — Иди сюда, мы тебя не обидим… Ух ты, вымахал! Прямо волк! А глистов давно выводили? Мы недавно тут дружно вывели! А где ошейничек от блох?
Волк смотрел на меня странным взглядом, пятясь подальше от протянутых к нему рук.
— У нас тут течка! — проинформировали меня, показывая на болонку — гвоздя собачьей программы. — Фу, Масик! Нельзя к девочке приставать! А ну слезь с нее!
Чихуахуа усиленно пытался устроить свою личную жизнь, пока рука хозяйки не стащила его с объекта обожания. Вот так всегда. На самом интересном месте!
— Ближайшая стая, как и обещала! Все равны как на подбор! — умилилась я, пока волк тянул меня обратно. На него ерепенился тот самый неугомонный герой-любовник, пытаясь пискляво отогнать его от своей лохматой зазнобы. Один рык с нашей стороны, и чихуахуа брякнулся на спину, прикинувшись дохлым.
— Девоньки, только что позвонили и сказали, что Горыныча вывели, — тетка прятала в карман халата телефон. Все резко побледнели, глядя на нее. Судя по взглядам, там пахнет апокалипсисом. Некоторые хозяйки похватали своих питомцев на руки, боязливо прижимая их к себе. Я прислушалась, представляя, как на нас надвигается тяжелой поступью что-то очень большое и очень страшное. По коже побежали мурашки. Мне показалось, что даже ветер стих. «Девочки! Быстрее!» — кричал кто-то из хозяев.
— Накрылась прогулка! Да, моя сладенькая? Не дают нам погулять! — всхлипнула симпатичная толстушка, прижимая слюнявую бульдожку к груди. Бульдожка радостно вылизывала лицо хозяйки. — Ой! Опять кошачьи какашки ела! Плохая девочка!
Где-то над городом нависла туча, отбрасывая зловещие тени на лица присутствующих. Страх и ужас сковали всю площадку. Кто-то уже поспешил домой, пристегивая и утаскивая с площадки своего любимца. Атмосфера была воистину жуткой. Воображение разыгралось не на шутку, представляя, как из кустов выползает голодный аллигатор с купированным хвостом. Наскоро прощаясь, соседки разбежались по домам, оставив меня вместе с упирающимся волком в одиночестве ждать того самого Горыныча, терроризирующего округу.
— Горыныч, сюда иди! — послышался громогласный мужской голос, пока я представляла капающую слюной пасть неведомого науке зверя. — А ну не вздумай никого кусать! Рядом, животное! Р-р-рядом! Куда ты меня тянешь, чудовище?
Кусты зашуршали, и на площадку вышел мужик. Поводок пока оставался в кустах, давая волю моему воображению, рисующему то ли Чужого, то ли Хищника. Кусты снова зашуршали, и оттуда вышел злобный тойтерьер с оранжевой резиночкой на голове. Окинув царственным взглядом всю площадку, малютка засеменил лапками к хозяину.
— Горыныч! Рядом! Слушай сюда, изверг! — заорал мужик, воспитывая своего боевого пса. И тут Горыныч заприметил нас, изображая маленькую, но очень разъяренную крысу. Он с грозным писком ринулся в бой, заставив вверенного мне судьбой волка отшатнуться подальше от маленькой оскаленной пасти.
— Не бойтесь! Я его держу! — снисходительно заметил хозяин, наматывая поводок на руку. — Горыныч! Нельзя! Не
