Гулкое эхо выстрелов все еще гуляло среди деревьев, мешаясь с тостами, когда я повернулся и увидел позади Спику, приложившую палец к губам. Крики стали тише, а потом и вовсе пропали, словно кто-то выключил звук. Я посмотрел через плечо. Моя семья и наши друзья все еще были в саду, двигались и хлопали в ладоши, но словно в замедленной съемке, и их размытые фигуры походили скорее на тени, чем на людей. И только деревья в саду были живыми и казались выше, старше, прочнее – твердыми, как камень.
– Идем, – позвала Спика.
Ее низкий, звучный голос напомнил мне, насколько не похожа она на обычного человека. Подчеркивали это и глаза без белков, пылающие яркой зеленью. Она протянула руку, показавшуюся мне более тонкой, чем прежде, с более длинными пальцами и острыми ногтями.
Теперь мы вступаем в ее мир, подумал я, и шагнул вперед, взяв ее ледяную ладонь. Отвернувшись, она повела меня сквозь замершие деревья прямо в поля. Иней поблескивал на сугробах, толстой коркой покрывал узоры древней изгороди, но мне было тепло в ауре Спики-звезды.
– Мои сестры ждут. Его нужно разбудить, – сказала она.
Ее звучный голос был полон холода: именно так, наверное, и должен звучать голос звезды.
– Он – это тот, кого я видел? Комета?
– А, так ты видел его?
Кажется, ее это обеспокоило.
– Значит, его тень уже здесь? Тогда все вокруг в огромной опасности.
Я хотел было уточнить, что это за опасность, но мне не позволила гордость.
– Его тень?
– Да. Мы скоро увидим его.
Она приподняла подол платья, переступая через кочку. Земля здесь была болотистая, покрытая тонким слоем льда.
– Не беспокойся. Мы почти вышли на дорогу.
Я не понял, что она имела в виду; в моем мире ничего похожего на дорогу в этом месте быть не могло. Но, вообще-то, мы сейчас были не в моем мире… И, как только пересекли поле, сквозь отверстие в изгороди я увидел мерцание камня. Это оказалась длинная дорога, обрамленная по краям серебристым пламенем и идущая из ниоткуда прямо к высокой башне. Башня напоминала нормандский донжон: круглая и приземистая, как нахохлившаяся на ветке сова.
– Так это здесь твои сестры… живут?
– Это место мы создаем, когда в нем есть нужда.
Она ступила на камни дороги, потянув меня за собой. Звук наших шагов походил на удары молота. Дорога была не из камня, как мне показалось сначала, а из металла, похожего на затвердевший лунный свет. Когда мы приблизились к башне, я понял, что она из того же вещества.
– Вы строите из света? – удивился я.
– Мы – звезды.
От нее пахло шалфеем и снегом.
Решетка на входе поднялась; башня еле заметно вздрогнула. Мы прошли прямо в центральный двор, и там нас действительно ждали сестры Спики: духи звезд Бехениан. Они стояли полукругом: перешептываясь, столпились тесной кучкой Плеяды, все в серебре; держала в руке чертополох Альдебаран с рубинами в волосах; смеялась Капелла, в лазурном шелке, расшитом сапфирами. Как и их названая сестра Спика, все они были лишь похожи на людей, но за масками обычных женщин скрывалось нечто, превосходящее всякое воображение. Впервые за долгие годы я от стеснения не мог вымолвить ни слова. Под тяжестью их взглядов я снова почувствовал себя школьником.
Одна из звезд Бехениан выступила вперед. Она была одета в лазурь и золото, а в руках держала веточку можжевельника. Судорожно припоминая соотношения из трудов Агриппы, я решил, что это Сириус. Ее звезда висела прямо над головой, по пятам следуя за Орионом. Звезды ее сестер вращались вокруг нее, но в их небесный хоровод вступил новый участник, появившийся в небе над мрачными вершинами холмов, кажущихся отсюда выше, чем раньше.
Комета приближалась. Акияма – Маки промелькнула рядом с Арктуром, и сама звезда в красно-зеленом платье, расшитом яшмой, вышла вперед. Комета походила на яркую серебристо-золотую бусину на ткани неба. Теперь она, должно быть, видна и на Земле.
Мы должны встретить его.
– Под «ним» вы подразумеваете комету?
Мы должны сопроводить его.
– А если не сопроводим – что случится?
– Он близко, – сказала Спика. – Но он все еще не пробудился.
Именно в этот момент в голове моей раздался голос коллеги, доктора Робертса, произнесший: «Действительно, очень близко».
– Все же его тропа ведет его мимо Земли, – заметил я.
Он все еще не пробудился: что ж, это буквально так и было. Как только комета, этот шар из грязи и льда, несущийся сквозь космос, приближается к солнцу, тепло светила заставляет газы испаряться с ее поверхности, образуя своеобразный шлейф.
– Он в пути уже давно, – сказала Спика. – Он спит и видит сны.
– Что может сниться комете?
– Защита. Холод глубокого космоса или холод смерти. Его ледяная сущность видит сны, не желая просыпаться.
– Он опасен, когда видит сны? Потому, что он… что?
Я никогда не считал, что кометы – врожденное зло.
– Пытается защитить себя во сне?
– Да. И если он не проснется достаточно быстро, он может сойти со своей тропы и опасно приблизиться к миру. Ему нужен пилот, – объяснила звезда. – Ты станешь его пилотом.
– Я никогда… – я замолк.
Потому, что я уже бывал там, на ледяной поверхности Акияма – Маки. В некотором роде моя нога ступала на нее.
– А я… умру? Если отправлюсь туда?
В прошлый раз не умер. Но лучше все-таки уточнить.
– Ты не должен умереть. И тебе помогут, – заверила Алгол.
Она протянула ко мне руку, укрытую рукавом из золотой ткани, и ей в ладонь скользнула саламандра, с хвостом, закрученным как у кошки.
Я пойду с тобой, заявила саламандра, посланница солнца.
– Почему вы сами не можете пойти? – спросил я у Алгола.
Она с грустью посмотрела на меня.
Между звездами и кометами нет особой любви. Они летят к нам, как мотыльки на огонь, а мы сжигаем их дотла.
Я на мгновение задумался, а затем произнес:
– Ну ладно. Я пойду.
Саламандра спрыгнула на пол и побежала ко мне; я наклонился и поднял ее. Теперь она устроилась у меня на ладони, оказавшись неожиданно тяжелой.
Все звезды Бехениан отступили назад. Алгол подняла руку, и между нами стеной встало белое пламя, похожее на то, что я видел в своем кабинете.
Оно не обожжет тебя, – заверила саламандра.
Но мне все равно потребовалось время, чтобы решиться шагнуть в огонь.
Мы погрузились в ауру кометы, полыхавшую сине-зеленым, как северное сияние. Я попытался сделать вдох, но безуспешно. Однако удушья не было; похоже, мне просто не нужно было дышать. Скорее всего, мой дух покинул физическую оболочку, оставив ее в замке звезд, потому что я не мог на самом деле здесь находиться, разве только на астральном уровне.
С саламандрой на ладони я шел по поверхности кометы. Она напоминала заиндевевшую траву в нашем саду. Я слышал, как она хрустит под моими ногами, но это была лишь иллюзия, ведь в космосе звуки не слышны. Вся поверхность была усеяна дырами, слишком мелкими, чтобы называться кратерами. На секунду меня посетил неуместный в данных обстоятельствах страх подвернуть ногу.
– Мы должны найти его, – сказал я саламандре.
От нее безо всякого пламени шел ощутимый жар.
