— Приехал, как только узнал, — он сдержанно коснулся ее плеч. — Император отпустил.
— Я не знаю, что произошло, на улице начались какие-то беспорядки.
— Да, опять мелкий бунт. Как там оказался Лир?
— Не знаю, он поехал верхом, сказал, ему надо в какую-то лавку. И в этот момент…
Кивнув, Кэр повернулся к лекарю, и тот торопливо поклонился:
— Кэрах Садал, вашего брата ранили кинжалом в живот. Он потерял много крови, просто чудо, что не умер по дороге. Но я перевязал рану и дал ему настойку опия, он проспит до утра. Ему ничего не угрожает.
— С тобой расплатятся. Свободен.
Лекарь торопливо поклонился и поспешил как можно быстрее покинуть комнату. Аэрис хотел бы последовать за ним, но раба никто не отпускал.
Кэрах Садал васс Кантарион. Теперь понятно, почему Лиру позволялись такие вольности, какие Аэрис раньше видел только для младших сыновей — он и был младшим сыном. Кэрах же оставался наследником Кантарионов, да еще явно на хорошем счету у императора.
Демону вмиг захотелось стать еще меньше и незаметнее, он постарался еще сильнее вжаться в кресло.
Наедине с сестрой (не считать же раба за человека), Кэрах позволил себе сесть на кровать Лира, всмотреться в его лицо, отвести с лица прядь темно-медных, как у него самого, волос.
— Во что ты ввязался, Лир…
— Думаешь, это не случайность? — удивилась Миледана. Она встала за спиной брата, ее ладони легли ему на плечи.
— Не знаю. Но мне не нравится, что мой брат оказался в центре очередного городского бунта. И ты была совсем рядом, тоже могла пострадать.
— Лир мог услышать, как началась потасовка и ввязаться в нее. Ты же знаешь Лира.
— Да. А еще знаю, что чудес не бывает. Как вы добрались сюда?
Если бы Аэрис помнил хоть каких-то богов, он бы начал молиться им прямо сейчас. Но даже имена родных духов путались в голове, потому что Миледана махнула рукой в его сторону:
— Лиру помог демон. Спас его.
Аэрис не успел понять, как Кэрах оказался перед ним. Его темные глаза действительно были такими, как у сестры, но взгляд куда более жестким, цепким, а меж бровей пролегла тонкая морщина.
— Встань.
Не повиноваться было невозможно, Аэрис встал бы, даже если не был рабом. Кэр рассматривал его не так, как обычно разглядывали господа. Его не интересовало тело, он задержался взглядом только на рожках и на ошейнике, скользнул взглядом по одежде, наверняка узнавая рубашку Лира.
— Откуда он?
— Лир подарил, — отозвалась Миледана. — Посчитал, что это забавно. Он мой секретарь.
Брови Кэра едва заметно приподнялись в удивлении, но больше он никак не проявил эмоций.
— Как тебя зовут?
Он задал тот же вопрос, что и Миледана в первую встречу, и это снова удивляло.
— Аэрис, господин.
— Хорошо, Аэрис. Сколько ты раб?
Он не знал. Никогда не считал:
— Много лун, господин.
— Хорошо, задам вопрос иначе. Сколько ты сменил хозяев?
— Девять, господин.
Демоны живут долго, гораздо дольше людей, и Аэрис действительно не знал, сколько прошло лет, но цифра Кэра явно впечатлила. Он оставался так же собран:
— И за это время ты сохранил свою магию? Никому не показывал?
— Сохранил, господин. Никому.
— Почему же решил показать сейчас?
Аэрис опустил голову. Он не знал, что сказать, но и врать под этим пронзительным взглядом не хотелось:
— Они были добры ко мне, господин.
Кэрах не ответил, Миледана что-то пробормотала на языке, которого Аэрис не знал. Наверняка это реви, тайный язык аристократов, специально придуманный для того, чтобы слуги и рабы их не понимали. Кэр ответил что-то резко и отрывисто.
— Я приму свою кару, господин, — Аэрис понял, что терять ему нечего и даже осмелился перебивать. — Принять смерть от благородного тамрина — это честь.
— Я не собираюсь убивать тебя.
В удивлении Аэрис вскинул голову. Кэр хмурился, но смотрел куда-то в сторону.
— Ты спас моего брата. С чего я должен тебя убивать? Только никому больше не показывай свою магию, иначе защитить тебя не смогу даже я.
========== 2. ==========
Аэрис редко общался с другими рабами или слугами. В Доме наслаждений этого никто не запрещал, но всегда под присмотром надзирателей, никаких близких знакомств — считалось, это плохо скажется на труде у хозяина.
В господских домах рабы для наслаждений тоже занимали особое место. Их не загружали другой работой и выделяли специальную комнату, где они жили, будто диковинные звери. Среди шелка, благовоний и лепестков роз — но выйти хотя бы за пределы комнаты без разрешения не позволялось.
Некоторые господа водили рабов для наслаждений за собой, то ли чтобы любоваться самим, то ли демонстрировать всем вокруг. Все-таки это показатель статуса. Аэрису в этом плане повезло: демоны в империи хоть и бывали, но оставались диковинкой, которую любили выставлять на обозрение.
Замкнутые пространства ему не нравились. Он слишком привык к простору, к небу над головой, запаху листвы, следам зверей в примятой траве. Леса всегда говорили с ним на свой манер, сотней знаков и языков. Не рабство сломило его, а замкнутые стены, в которых он оказался.
Поэтому Дом наслаждений Аэрис ненавидел. Даже его просторные комнаты казались маленькими, тесными. Демон задыхался от запахов постоянно разжигаемых благовоний, удушливого смрада похоти и сладких цветов.
Дом Кантарионов действительно был большим. Аэрис пока и не видел его особо, но когда вместе с Миледаной шел к паланкину, то заметил и огромные террасы, и узкие окна почти во всю стену. И даже уютный внутренний двор поместья, где журчала вода — неслыханное богатство!
Сменив девять хозяев, Аэрис мог понять, что новые действительно состоятельны, хотя знаки мозаичных плит под ногами, которые рассказывали об истории и статусе семейства, оставались загадочными и непонятными — Аэрис не умел их понимать. А рассказывать ему об аристократах империи никто не считал нужным.
Миледана отправила его на кухню. Сначала демон решил, его прогоняют из покоев Лирмалиса, потому что ему там не место, но Миледана только устало махнула рукой:
— Поешь у них что-нибудь. Скажи, я послала тебя.
Аэрис удивился: сама госпожа и ее старший брат остались у Лира, явно не очень желающие ужинать, и то, что она подумала о рабе, казалось странным.
Кухню Аэрис нашел не сразу. Он боялся задать вопрос сновавшим слугам, жался к стенам, как будто сейчас кто-то мог грозно его окрикнуть и спросить с раба, что он делает в одиночестве, без хозяина.
В небольшом помещении было жарко и пахло едой. Всем здесь явно заведовала высокая женщина с собранными седеющими волосами. Она лихо раздавала приказы, не стесняясь в выражениях, и постоянно проверяла что-то, булькающее в большом котле
