Не торопясь, Гор перестелил постель, стараясь не смотреть на часы и не прикидывать, сколько уже нет Анубиса. Тем более, в глубоких слоях Дуата, мира мертвецов, время может течь совершенно иначе.
Гор понятия не имел, почему брат захотел, чтобы именно он знал, куда тот направился — и почему хотел вернуться сюда. Если бы он делал это с Сетом, тот смог бы его вытащить, стать верным маяком. Гор подобного не умел, а к изнанке Дуата у него доступа и вовсе не было.
Он подозревал, Анубис просто не хотел, чтобы Сет знал.
Застелив кровать, Гор вскинул голову, заметив что-то в окне. Вместе с дождем к стеклу прилип призрак, отдаленно похожий на человека. Он таращил темные глаза, а его нижняя челюсть уплывала — как будто он забыл, как ее стоит держать. Ладонь прислонялась к стеклу.
Один из разноцветных глаз Гора всегда видел мертвецов.
И они часто раздражали, так что он только махнул рукой, прогоняя настойчивого призрака. Слегка выпустил свою силу, яркую, энергичную, бьющую и пульсирующую. Призрак тут же отпрянул.
Во второй комнате послышался шум, и Гор почувствовал, что Анубис переместился из мира мертвецов — шагнул, как он всегда делал. Через мгновение тот появился на пороге комнаты, его заметно шатало, но Гор успел подхватить и усадить на кровать.
— Столько сил занимает, — хрипло пробормотал Анубис, темные волосы падали ему на лицо.
Так бывало каждый раз. Изнанка мира мертвых даже из него изрядно выпивала силы.
Оставив Анубиса, Гор пошел в другую комнату. Достал из комода одеяло и вернулся в спальню: брат уже свернулся калачиком и крепко спал. Так тоже бывало всегда, он отключался почти мгновенно и требовался обычный сон.
Молча Гор накрыл Анубиса одеялом и выключил свет. Дождь продолжал шелестеть, но призраков в нем больше не мерцало.
В темноте Гор вернулся в комнату, где уже стало гораздо теплее, и поправил постель на стареньком диване: теперь и он сам может поспать.
К утру дождь прекратился, хотя еще напоминал о себе каплями на стекле. После душа Гор заглянул к еще спавшему брату: одеяло сползло до пояса, Анубис лежал едва ли не поперек кровати, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Конечно, Гор не удержался и сдёрнул одеяло:
— Подъем!
Анубис зашевелился и отчетливо пробормотал ругательства, но Гор слушать не стал. Кинув одеяло, он поторопился на кухню. Окно здесь было единственным и небольшим — но в него видно небо, а это Гора вполне устраивало.
Он всегда ощущал за спиной золотистые крылья, сиятельный сокол, воплощение жизни египетского пантеона.
Перед тем, как «исчезнуть по делам», Амон притащил кофе, пачка которого обещала «изысканный, насыщенный аромат с подтоном сладковатых фруктов и рома». Сет утверждал, что лучше всего варить кофе в турке, но Гор не стал слушать и купил кофемашину.
Это была его единственная покупка в квартиру. И блестящие бока новенького аппарата резко контрастировали с обшарпанной мебелью кухни.
Скатерть. Еще Гор, конечно же, убрал старенькую скатерть со стола, потому что терпеть ее не мог. Сейчас там стояла небольшая вазочка с орешками, туда же Гор поставил две готовые чашки с кофе — как раз к тому моменту, когда на пороге наконец-то появился отчаянно зевающий Анубис.
— Доброе утро, воробушек, — улыбнулся Гор.
Сейчас Анубис действительно походил на встрепанного, нахохлившегося воробья. Густые волосы падали на выбритые виски и затылок — когда Гор увидел их в первый раз, то поразился. Анубис заявил, что он зануда.
— Ты меня точно ненавидишь, — сказал он сейчас.
— Сам просил разбудить.
— Я думал о чем-то вроде будильника.
— Сам бы его и ставил.
Анубис явно хотел что-то ответить, но вместо этого подошел к холодильнику и сунул туда голову. Гор спокойно пил кофе, пока Анубис не развернулся к нему, держа что-то в руке:
— Где вся еда? Только не говори, что у тебя на обед это дерьмо!
— Это йогурт.
Анубис закатил глаза, но закрыл холодильник и уселся на стул, не выпуская йогурта. Подвинул к себе чашку кофе:
— Спасибо.
Он с интересом попробовал орешки, и миндаль ему явно понравился. Гор незаметно подвинул к нему вазочку. Он сам не знал, зачем купил — может, потому что Нефтида всех уговаривала, что орехи — это очень по-осеннему.
— Нет, ты правда не ешь, что ли? — прищурился Анубис, открывая йогурт.
— Не дома.
Хотя в последнее время особо не хотелось и вне дома.
— Зато тебе завидуют, — усмехнулся Гор. — Я видел в божественном чатике. Там дамы вздыхали, что хотят есть, как ты, и оставаться такими же тощими.
— У меня быстрый обмен веществ, — заявил Анубис, беря еще орешек. — И я не тощий, Хару!
— Как скажешь, Инпу.
Они всегда называли друг друга древними именами, которые звучали во времена, когда пирамиды еще были юными. Неважно, что сейчас за мутным окном двадцать первый век.
— Тебя в чатике вообще называют осенним мальчиком, — ухмыльнулся Анубис.
Даже Гор не знал, кто первым это высказал, но наверняка неугомонный Амон. Солнечный бог успевал влезть во всё, и только он мог назвать Гора осенним — из-за каштановых волос.
Анубис съел еще орешек и достал сигареты. Хмуро глянул на Гора:
— Надеюсь, курить у тебя еще можно?
Гор пожал плечами: проветрит.
— У меня от этого голова меньше болит, — сказал Анубис. — Переход был сложным, а человеческие таблетки нам не особо помогают.
— Очень больно? Может, стоит еще поспать?..
— Ой, отвали.
Анубис с раздражением стряхнул пепел с сигареты в пустую баночку из-под йогурта. Он не позволял никому заботиться о себе. Только Сету.
А может, Гор действительно припозднился с этой заботой: стоило проявлять ее, когда он проводил всё время среди людей, а Анубис был вынужден почти постоянно торчать в Дуате — так желал Осирис. И Гор тогда не то чтобы часто навещал брата.
Теперь Осирис мёртв, и царство полностью на Анубисе. Хотя все продолжают звать его принцем мертвых — все, кроме Гора, конечно же.
— Узнал что-нибудь, воробушек?
— Ничего полезного, — Анубис пожал плечами. — Но мне кажется, с тех пор, как всё вокруг разваливается, попасть на изнанку стало сложнее. Я там совсем теряюсь во времени… и в мертвецах.
Гор никогда не бывал на изнанке. Но прекрасно знал, то, что происходит в мире, влияет и на Анубиса — он научился неплохо управлять своей силой и Дуатом, но временами мертвецы становились слишком громкими и утягивали его за собой. Может, куда-то глубже, чем изнанка.
— Я пойду снова, — заявил Анубис, выпуская горький дым и смотря в маленькое окошко. — Уверен, что смогу отыскать там что-то полезное.
— Не думаю, что там что-то есть,
