Лидия вскинула голову:
— Это не повод запираться в склепе.
Теперь она совсем не могла прочитать ни выражение лица Эвана, ни его взгляд. О чем он думал, смотря на нее? Эван только присел прямо на краешек стола, обе его ладони небрежно лежали на стенках стакана.
— Что же ты сделаешь, когда уйдешь отсюда?
— В смысле.
— У тебя будет триста тысяч. Но что ты сделаешь, когда шагнешь за эти двери?
Еще один вопрос, который поставил Лидию в тупик. Она не жаловалась на плохое воображение, поэтому легко могла представить, как в своих старых джинсах и кофте выходит за порог особняка. И Гэри любезно готов отвезти ее, куда она пожелает. И Лидия не оборачивается, чтобы посмотреть на силуэт Эвана в мутноватом окне второго этажа. Может, он тоже будет пить виски.
Но сейчас Эван внезапно поставил недопитый стакан на стол и одним движение приблизился к Лидии. Она могла ощутить запах шоколада, и тут же вернулись воспоминания об их обнаженных телах и горячих каплях на коже.
— Поедешь в свою забегаловку? — Голос Эвана звучал тихо. — Что ты сделаешь, Лидия, когда всё закончится?
И она ответила:
— Не знаю.
Эван едва заметно кивнул и отстранился. А Лидия продолжила:
— Я не смогу быть прежней. И не хочу.
Он пожал плечами.
— Мы всегда остаемся собой. Но иногда можем такими быть, иногда нет. Зависит от обстоятельств.
Или от людей, которые рядом, подумала Лидия. И дело вовсе не в деньгах или в домах. Хотя иногда все-таки в домах.
Лидия кивнула на рассыпанные на столе карты:
— Мы будем снова тащить карту?
— Нет. Это останется на завтра.
— А сегодня?
— Чем бы ты хотела заняться сегодня, Лидия?
— Уехать отсюда.
— Ты свободна.
Лидия не сразу поняла, что Эван имеет ввиду не только нынешний момент, но вообще. Она могла уйти в любой момент, дело не в деньгах или договорах. Уже давно нет.
Или она не так поняла, и Эван подразумевал конкретно этот момент. Но она покачала головой.
— Я хочу, чтобы ты показал мне место в городе.
— Какое место?
— Свое любимое.
Он как будто задумался. А потом все-таки кивнул. И оставив в покое стол, вышел из комнаты. Эван даже не смотрел, следует ли за ним Лидия. Но как она могла остаться?
Лидия догнала Эвана уже у лестницы. И вместе с ним последовала в гараж, где уселись в ту же машину, в которой ездили в магазин за платьем.
— Какую музыку ты предпочитаешь? — спросил Эван.
— Что-то из классического рока.
Он нажал несколько кнопок на панели, и салон заполнили звуки музыки, как поняла Лидия позже, какого-то радио.
Песни позволяли ехать молча, но Лидия ощущала себя странно неуютно так близко к Эвану и в то же время на установленной дистанции. Причиной которой были отнюдь не сидения машины. Возможно, она бы не находила это странным раньше, но не теперь, когда в ее памяти слишком ярко вставали образы из душа.
И капли влаги на боковом окне ничуть не приглушали воспоминания.
Но дождь закончился — или давал передышку. Что Лидию вполне устраивало. Особенно когда машина остановилась, и она поняла, куда приехала.
Лидия покосилась на Эвана, но он уже заглушал мотор и расстегивал ремень безопасности. Он ничуть не шутил. Они приехали.
Когда Лидия вылезла из машины, она прищурилась от яркого света: место располагалось на открытом пространстве, так что даже густые тучи казались слишком яркими.
— Мы пойдем туда? — уточнила Лидия.
— Конечно.
На этот раз Эван, правда, убедился, что Лидия идет рядом. А она решила ничему не изумляться и шагала вместе с молчаливым спутником.
Точно туда, где серое небо разрезал четкий силуэт колеса обозрения. Откуда доносились запахи сладостей и незамысловатая музыка каруселей.
Небольшой парк аттракционов на окраине города.
В середине дня народу оказалось немного. Эван с Лидией слились с редкими посетителями, сновавшими между цветастым пластиком и лотками, ненавязчиво предлагающими всякую всячину.
— Это — твое любимое место? — уточнила Лидия.
— Да. А ты ожидала стрип-клуб? Или бар?
— Или здание биржи.
Эван тихонько рассмеялся, и Лидия с удивлением поняла, что до этого, оказывается, не слышала его смех.
— Я часто бывал тут с братом, — пояснил Эван. — Подростками и позже, до его… пока он не умер. Потом я приходил один.
Он купил жареных каштанов и, ничуть не смущаясь, продул партию в тире, где мягким мячиком требовалось выбивать игрушки. Проиграл Эван трижды, но Лидия видела, что в уголках его губ притаилась улыбка.
— Попробуешь?
Лидия нерешительно взяла мячик из руки Эвана. На какие-то мгновения кончики ее пальцев царапнули его ладонь. Первые попытки провалились, но потом у Лидии даже стало выходить. Видя ее воодушевление, Эван купил цветастые талончики на еще несколько партий. И красный плюшевый заяц наконец-то перекочевал в руки Лидии.
— Моя победа! — возвестила Лидия. — По-моему, он милый.
— Я не люблю красный цвет.
— А какой нравится?
— Сиреневый.
Лидия покрутила зайца в руках, но он по-прежнему казался ей милым. Хотя действительно уж слишком ярко-красным. Но Лидия не считала это недостатком.
А потом она поймала на себе внимательный взгляд Эвана.
— Почему ты не используешь помаду такого оттенка?
— Тебе же не нравится.
— Мне не нравится заяц. Но помада тебе пойдет.
— Мне некуда так ходить. Не на работу же.
— Помнишь, ты говорила, что не сможешь остаться прежней?
Она помнила, но только тряхнула головой. Не всё сразу. А потом неожиданно призналась:
— Я никогда не бывала в таких парках.
— Совсем?
— Ну, в нашем городке или недалеко ничего подобного не было. А переехав сюда… как-то не до того.
— Как же ты проводишь выходные?
— Моя квартира недалеко от парка. И на работе появились друзья. Хелен всегда знает, у кого проходит вечеринка.
— Ты их любишь? Вечеринки.
— Не очень.
Лидия вспомнила рассказы Марты о вечеринках, которые проводили Колин и Эван в доме. Ей захотелось узнать, а любит ли он сам… но Лидия не спросила. Возможно, любил при жизни брата. Но сейчас точно нет.
Хотя и представить, что любимое место сурового Эвана — парк развлечений, Лидия не могла.
Они гуляли долго. Успели опробовать аттракционы — все, кроме пещеры ужаса, в которую Лидия идти отказалась. Ей вполне хватало мрачного дома, чтобы еще добровольно лезть в темное место, где со стен будут выскакивать пластиковые мертвецы.
Единственное, что Эван старательно обходил стороной — это колесо обозрения, то самое, первым бросающееся в глаза еще со стоянки. Лидия уже почти набралась храбрости, чтобы спросить о причинах, когда Эван сам предложил прокатиться.
Металлическое крепление безопасности защелкнулось, и кабинка, покачиваясь, поползла вверх.
— Ты не боишься высоты? — спросил Эван.
— Если бы боялась,
