Возможно, Мо всё ещё играла в прятки здесь, в лучах солнечного света, в танце травы, в аромате диких цветов, ожидая, когда я найду её снова и снова. Возможно, Джек находил Лили в грозы под деревом на её могиле. Возможно, он искал её в каплях дождя, потому что ей казалось, что искупление льется с небес. Может быть, когда он записал гром и молнию, он поймал частички её, чтобы носить с собой в телефоне.
— Можем мы остановиться здесь? — спросила я, когда мы сделали круг по возвышенности. Одинокая смоковница росла на участке мягкой земли у её края.
Мы вышли и размяли ноги. Было уже поздно, и тени на равнинах становились всё длиннее. Я вырыла маленькую ямку под деревом и похоронила деревянную статую, которую мы взяли в боме.
— Что это было? — спросил Джек, когда мы вернулись в машину.
— Для Джумы, — ответила я. — Каждому ребенку нужна колыбельная. Теперь он может слушать птиц на деревьях и ветер в долине.
Мы сидели молча в течение нескольких минут, а солнце медленно скользило позади силуэта гигантского дерева.
Затем Джек взял меня за руку, переплетя пальцы.
— Мы спасем следующего.
Что-то зажглось и зашумело в тишине между нами. Это ощущалось как надежда, как жизнь, как моё сердце, убегающее от меня.
— Мы спасем следующего, — повторила я, вспоминая двух других детей в списке Мо.
Может быть, это была необходимая ложь, которой мы пытались убедить себя, но в тот момент, положив свою руку на теплую, твердую руку Джека, я подумала, что всё возможно. Потому что это то, как мы с Джеком держались за руки, заставило меня почувствовать.
Глава 10
К тому времени, когда мы вернулись на ферму, свет был выключен, и все были в постели. Впервые за несколько недель я заснула, как только моя голова опустилась на подушку.
Ранним утром раздался выстрел — одиночный резкий треск, который эхом разнесся в тишине подобно удару грома.
«Схоластика!» — это была моя первая мысль, когда я соскочила с кровати. Я распахнула дверь в её спальню, но её там не было. Я проверила Джека, но его тоже не было в своей комнате.
— Схоластика! — позвала я, озираясь, и побежала прямиком к Гоме. — Я не могу её найти, — сказала я, врезаясь в ее хрупкое тело.
— Она в порядке. Она спала со мной, в моей комнате.
Гома открыла дверь, и там была Схоластика, мирно устроившаяся под одеялом.
— Что это за шум? — спросила я, стараясь говорить не громко. — Вы слышали это? А где Джек?
— Это была винтовка. И Джек, вероятно, уже снаружи, — Гома надела толстый халат поверх мууму. Она открыла двери своего гардероба, раздвинула одежду и потянулась за спрятанным ружьём. Гома спокойно зарядила его, прижала к бедру и взвела курок.
— Никогда не зли старую птицу. Мы раздражительные, страдаем запорами и нам нужно хорошенько высыпаться.
Она сказала мне оставаться позади неё, когда мы двинулись по коридору. Если бы я увидела себя, следующей за хрупкой фигуркой Гомы, я, возможно, рассмеялась бы. Но она держала винтовку так, как будто знала, что делает, и у меня по-прежнему тряслись поджилки. Я понятия не имела, что нас ждет внизу. И она тоже.
Под скрип половиц мы проверили первый этаж. Когда мы добрались до кухни, Гома кончиком ружья раздвинула прозрачные занавески.
— Там, — она указала на мерцающий свет на полях. — Кто-то в загоне с животными.
Мы вышли наружу и направились в ту сторону, две темные фигуры на фоне сияющего неба. Гома пнула открытые ворота кора́ля (Прим. Кора́ль — загон для выпаса крупного рогатого скота), крепко удерживая винтовку впереди себя. Что-то лежало на земле за сараем, едва различимое в слабом пятне света.
В моей голове разыгрывались всевозможные сценарии. Что если бы кто-то пришел за Схоластикой? Что если бы Джек встал на пути? Что если бы он стал мишенью того выстрела, который мы слышали?
«О, Боже. Пожалуйста, не дай этому случиться с Джеком».
— Нет!
Я бросилась к фигуре, растянувшейся за сараем. Земля вокруг была тёмной и влажной.
«Кровь».
— Отойди оттуда, — это был голос Джека. Мужественный и грубый. С облегчением, которое невозможно было скрыть, я повернулась к нему.
— Ты в порядке, — выдохнула я. Ничто другое не имело значения, только то, что он стоял там.
Я даже не поняла, что побежала к нему, пока между нами не осталось несколько футов, когда я мельком увидела выражение лица Гомы. Она смотрела на меня со смесью любопытства и прозорливости, что заставило меня резко остановиться.
«Ты заботишься о нём, — она не сказала это вслух, но вполне могла так подумать. — Ты заботишься о Джеке».
«Конечно, я забочусь о нём, — я споткнулась и остановилась. — Если бы что-нибудь случилось с ним из-за меня, я бы чувствовала себя ужасно».
«Правильно, — Гома опустила дробовик. — На этом всё».
Но её пронзительные глаза продолжали смотреть на меня, заставляя чувствовать, что она легко могла видеть мою душу.
— Мы… мы услышали выстрел, — сказала я Джеку.
— Стая гиен на охоте. Они пришли за одним из телят. Я подстрелил одну. — Он указал на распростёртую фигуру. — Остальные убежали.
— А телёнок? — спросила Гома.
— Несколько порезов и царапин, но он поправится.
Гома кивнула.
— Я пойду и найду одеяло.
Она исчезла в сарае, оставив Джека и меня, стоящих над мёртвой гиеной.
— Такое часто случается? — спросила я.
Джек выстрелил гиене в голову, ровно в центр лба. Как ему это удалось в темноте ночи, было вне моего понимания.
— В основном, когда нет дождя. Вот когда животные склонны отклоняться от своих территорий. К счастью, лошади занервничали и предупредили меня.
— У тебя есть ещё лошади?
— И коровы, и куры. Мы стараемся быть настолько самодостаточными, насколько можем. Яйца, молоко, фруктовые деревья, небольшой огород. Даже наш будильник натуральный.
Я улыбнулась, когда «будильник» снова прокукарекал.
— Тебе нравится держать натуральное хозяйство?
— На сто процентов.
Теперь я узнавала нюансы в его голосе. И по тому, как он смотрел на меня, он говорил не о ферме. Моё горло пересохло, когда я поняла, что была полностью освещена со спины светом, что каждый мой изгиб был продемонстрирован ему. Мои соски были напряжены от утренней прохлады, но тепло быстро затопило каждую мою клеточку. Моё сердце дико трепетало, как воздушный змей в воздушном вихре. У Джека был магнетизм и уверенность в себе, которые пробудили во мне желание отдать ему в руки все ниточки, управляющие моим телом. Я хотела знать, каково это, почувствовать его руки,
