— К.К., — Хамизи вздохнул. — Назад, так скоро?
К.К. улыбнулся, как будто должно было произойти что-то хорошее.
Нет ничего более жуткого, чем человек, чьи эмоции не соответствуют ситуации. Его глаза остановились на мне, и я не могла ничего поделать, но думала об аистах марабу, которых я видела в кратере, с их полыми бедренными костями и пятнистыми беспёрыми головами.
— Отведите его в камеру ожидания, — сказал Хамизи.
— Когда ты потеряешь к этому интерес, инспектор? Я уйду отсюда, прежде чем вы сможете начать работу с документами.
— Может быть, и так, но это не помешает мне выполнить мою работу.
— Ваша работа — лишь насмешка, — сказал К.К., когда охранники уводили его.
— Привет, старушка. Ты! — он позвал Гому через всю комнату. — Я хочу эти очки!
Гома посмотрела на него поверх очков.
— Только через мой труп.
— Это может быть устроено, — прокудахтал человек, прежде чем решётка захлопнулись за ним.
— Прошу прощения, — сказал Хамизи, обращая внимание на нас. — Где мы остановились? Ах, да, — он посмотрел взятку, предложенную Гомой. — Я думаю, мы можем работать с этим. Я буду на связи.
— Спасибо, — сказала я, когда он пожал нам руки.
— Я буду ждать, — сказала Гома Хамиси.
Мы обнаружили, что Бахати ждет нас на автостоянке. Он переоделся в рубашку на пуговицах и брюки и стоял у багажника машины, копаясь в своём рюкзаке.
— Я забыл упаковать свой увлажняющий крем, — сказал он.
— Кажется, ты упаковал всё остальное, — Гома ткнула два чемодана, которые он загрузил в машину. Знаешь, ты не переезжаешь. Только до тех пор, пока Джек и Родел не вернутся из Ванзы.
— Я серьезно отношусь к своим заданиям.
— По всей видимости. И ещё заботишься о своей коже, — Гома скользнула на переднее сиденье.
— Тебе бы не помешал хороший увлажняющий крем, — Бахати закрыл багажник и завёл машину. — Что ты используешь? Спа-центр в «The Grand Tulip» отдаёт мне все их дополнительные вещи. Вот. Потрогай мою кожу. Гладкая, как у новорожденного ребенка. Я собираюсь сделать несколько снимков. Для своего портфолио. Я ждал, когда мои волосы вырастут…
Мы ехали мимо той части города, которую я раньше не видела. Она выглядела как торговый центр города, с более новыми зданиями и более широкими улицами. Огромная строительная зона прервала линию магазинов и офисов. По крайней мере, так оно выглядело до тех пор, пока я не увидела венки из цветов, простирающихся через огороженную зону, от края до края.
— Подожди, — сказала я. — Остановитесь здесь.
Бахати прервал свой продолжительный комментарий. Он и Гома обменялись взглядами.
— Все нормально. В самом деле. Я просто должна увидеть.
Я смотрела в окно на то, что осталось от «Килимани мола».
Команда уборщиков убрала все обломки и разбитые стекла. Столбы дыма, которые я видела по телевизору, исчезли. Осталась лишь оболочка полуразрушенного здания, её стальные балки торчали как острые переломанные кости. В его центре была темная, зияющая яма, с подземной автостоянки была снесена крыша. Полицейская лента развевалась на ветру, её яркий желтый цвет боролся с мрачным пепельным местом происшествия.
Я в трансе вышла из машины. Именно здесь это произошло, здесь Мо потеряла свою жизнь. Но она была не единственной. Фотографии были привязаны к проволочному заграждению — имена, заметки, даты, просьбы о предоставлении информации о людях, о которых ещё ничего не было известно.
Спи в объятиях ангелов, Морган Принс.
Ушла слишком рано. Саломея Эванджелина, моя девочка.
Возлюбленный муж и отец. Всегда с нами.
Ты видела этого человека?
Я прошла мимо длинной линии свечей, цветов и игрушек. Люди оставляют свои вещи, возможно, те, кто приходил каждый день, чьи души были привязаны к этому месту, где они потеряли любимых.
«Где ты, Мо?» Я взглянула через перекладины на руины. «Что ты делала?»
Я бы никогда не узнала ответы на свои вопросы, но единственное, что причиняло сильнейшую боль, то, о чем я пыталась не думать, заключалось в том, что она умерла одна.
— Извините, — пронеслась мимо меня женщина. Она остановилась в определенном месте, сняла высушенный венок и заменила его новым.
Ее лицо выглядело странно знакомым. Когда она вернулась ко мне, я поняла, где я её раньше видела. Мы останавливались рядом друг с другом на светофоре ранее. Она была пассажиром, читала книгу на мотоцикле.
Я потянулась к бусинам на моём браслете, думая о словах на них.
Taleenoi olngisoilechashur.
Мы все связаны.
Сколько раз мы проходим мимо людей на улице, чьи жизни переплетаются с нашими такими способами, которые навсегда останутся неизвестными? Сколько существует способов, которыми мы связаны с незнакомцами хрупкими, невидимыми нитями, которые объединяют нас всех вместе?
Она остановилась на несколько секунд под уличным фонарём и посмотрела на листовку, прикрепленную к нему. Затем женщина сорвала полоску бумаги, прошла мимо меня и пересекла дорогу.
— Все в порядке? — спросил Бахати. — Гома попросила меня проверить тебя.
— Что на этом столбе? — я пробралась к нему и прочитала надпись.
Потеряли любимого человека, с которым хотели бы связаться?
Требуется продвижение по службе?
Хотите избавиться от болезней или злых духов?
Я могу сделать это для вас за небольшую плату.
Лучший Мганга, из Занзибара.
Позвони сейчас!
А потом имя и номер телефона.
— Что такое мганга, Бахати?
— Традиционно это врач, целитель или травник. Но этот термин применим и к колдунам, и производителям зелий. Особо почитаются те из них, кто из Занзибара. Занзибар — это остров у побережья с богатой историей местного вуду.
— И люди верят в это? — на объявлении осталось всего две полоски с номером телефона.
— Если ты достаточно отчаялся, ты это сделаешь.
Я кивнула, думая о женщине, которая только что оставила здесь свежие цветы. Я понимала, как первая строка флаера понравится друзьям и семьям жертв нападения в торговом центре.
— Эти мганги — это те, которые выполняют заклинания с использованием частей тела альбиносов?
— Некоторые из них. Невозможно сказать, пока ты не в их круге доверия.
— Ты когда-нибудь был? У колдуна? — спросила я, когда мы пошли к машине.
— Нет. Если не считать нашего Олоибони, Лонеки. У многих людей нет доступа к врачам или здравоохранению в сельских районах. Целители и травники обычно являются их первой линией защиты. Многие целители владеют настоящими знаниями того, как всё работает, что передалось им от своих предков, но существует такое же количество шарлатанов. Лично я избегаю местных суеверий. Может быть, потому, что я сам стал их жертвой, и мне пришлось покинуть свой дом и людей.
— Так же, как Схоластика.
— Да, — Бахати остановился, прежде чем сесть в машину. — Я никогда так не думал об этом, но да. Наверное, у нас со Схоластикой есть что-то общее.
Я прислонила голову к окну и слушала болтовню Бахати. Это странным
