— В Магесу, но у нас есть пара дней, прежде чем доберемся туда, нас там ждут. Вернее, до того, как там ожидают Габриэля.
— Почему бы вам не остаться на ужин? — спросила мать Сумуни. — Мы планировали большой ужин. Мы думали, что это будет последняя ночь Сумуни, которую он проведёт с нами, прежде чем он уедет в Ванзу с Габриэлем. Мы пригласили некоторых из наших друзей и членов семьи. Считайте это знаком благодарности, небольшим вознаграждением за то, что вам вот так приходится уезжать отсюда. Для нас была бы честь, если бы вы поели вместе с нами.
***
Что-то маленькое превратилось в большой праздник. Половина деревни собралась под высоким деревом баобаба. Кастрюли, наполненные тушеной курицей, и горох в кокосовом орехе кипели над огнём. Картофель, запеченный на горячих углях, и аромат молочного чая разносились до поздней ночи.
Сумуни и его маленькая группа показали ещё одно шоу для всех. Его отец смотрел с гордостью, пучок табака был засунут за его ухо, в то время как его мать нанизывала резные бусинки на длинные волокна из баобаба.
— Что случилось? — спросил Джек. — Похоже, ты где-то в другом месте.
Мы сидели плечом к плечу теплым пятном возле костра.
— Я просто… Я чувствую, что подвожу Мо. У меня ничего не выйдет с этими детьми. Мы приехали за Джумой слишком поздно и теперь…
— Что теперь? — он повернулся, чтобы изучить моё лицо.
Когда Джек смотрел на меня, не имело значения, где я была или о чём я думала. Я возвращалась к настоящему. К его глазам. К его голосу. Я могла тонуть в муках, и всё, что он должен был сделать, это смотреть на меня, как и теперь.
— Ты видишь это? — он наклонил голову в сторону Сумуни. — Взгляни на него. Посмотри на его родителей. Это любовь. Это счастье. Они горят этим. Как это может заставить тебя чувствовать, что ты подвела Мо? Кроме того, она не доверяла тебе что-нибудь. Ты сама взяла это на себя. Это твоё решение. Твоя миссия.
— Это глупая миссия, — сказала я. — Я хотела почтить её память, я хотела изменить ситуацию, но чувствую, что это всё было впустую.
Холодный бриз дул вокруг нас и бросал сухие листья на угли. Мы сидели, наблюдая, как женщины подметают землю вениками, сделанными из трав и веточек, пока большинство гостей не разошлись.
— Ты действительно изменила ситуацию, — сказал Джек, когда они начали тушить костры один за другим. — Для меня.
Он встал, расправил сапоги и протянул мне руку.
Вокруг нас ночное небо было окутано увеличивающимися клубами дыма и пыли, но тот момент, тот момент сиял с ясностью, такой резкой и острой, и я знала, что он надолго останется в моём сердце, как алмаз.
«Ты действительно изменила ситуацию. Для меня».
Глава 14
В Маймоси не было отелей, но один из богатых жителей сдавал комнаты на своей частной вилле. Мы с Джеком провели ночь в смежных комнатах, которые были скудно, но функционально обставлены. Стены были толщиной с бумагу, поэтому я знала, что большую часть ночи он не спал. Утром он был таким же сонным, как и я.
«Хорошо, что я была не единственной, кто ворочался всю ночь», — подумала я.
Становилось всё сложнее поддерживать платонические отношения между нами. Я задавалась вопросом, такие же ли мысли проносились в его голове — прорваться сквозь хрупкую перегородку, которая отделяла нас, поддаться безумной тяге между нами и заснуть под звуки размеренных дыханий.
Мы оба были спокойны, когда выехали из деревни Сумуни, потерявшись в собственных мыслях. Я держала в руках последнюю заметку Мо:
1 сентября — Фураха (Магеса).
Края были свернуты ещё с тех времён, когда я просматривала её стикеры. Фураха означает «счастье». Я задавалась вопросом, назвали ли её родители так, чтобы оно всегда оставалась с ней… счастье… независимо от того, что мир обрушил на неё. Я понимала, что ситуация с детьми-альбиносами в Танзании была сложной: Джума на одном конце, принесенный в жертву своей собственной семьёй, а Сумуни — на другой, чьи родители и друзья сделают всё, чтобы защитить его. Я всё думала, в какую часть спектра вписывается Фураха.
— Мы пройдем через парк и попадём в Магесу через западный коридор, — объяснил Джек, когда мы добрались до Национального парка Серенгети.
— О, смотри! — сказала я, как только мы вошли. — Жирафы! Я не заметила ни одного в кратере.
— Нет, им слишком сложно вести «переговоры» с утесов.
С ногами, на половину скрытыми в золотой траве они, казалось, грациозно плывут вдоль горизонта.
— Что это? — я указала на пару широкоглазых животных, которые выглядели как заросшие зайцы на длинных ножках.
— Дикдики. Это одна из разновидностей антилоп.
— Такие крошечные. Такие милые.
И тут что-то напугало их, и они побежали зигзагообразно, свистя сквозь носы.
— Ты пропустила ежегодную миграцию, — сказал Джек. — Это необыкновенное зрелище.
— Я не могу себе представить, что это может быть ещё лучше, — ответила я, глядя в окно.
Было легко потеряться в окружающей обстановке, почти как если бы что-то первобытное выбило тебя из колеи, снимая шелуху внутренней статичности и обостряя ощущения. Повсюду вокруг нас по равнинам бродили животные. Львы, слоны, импалы, антилопы гну, зебры, бородавочники, птицы с переливающимися перьями, которые мерцали, как радуга на солнце. Ландшафт представлял собой постоянно меняющееся спектрально великолепие. Когда мы проехали через центр парка, травянистые равнины уступили место лесным массивам и руслу реки, окружённому деревьями. Пласты гранита торчали наружу как скалистые острова на горизонте.
— Холмы, — сказал Джек. — Вон тот выглядит точно так же, как скала, на которой Рафики представил всем Симбу в «Короле льве». Хочешь взглянуть на это место?
— Я сомневаюсь, что мы найдём их там, — рассмеялась я.
— Может быть. А, может быть, и нет, — Джек улыбнулся. — Но это идеальное место для ленивого льва, чтобы погреться.
Когда мы повернули к скалистому выходу горных пород, Джек замедлил движение и выключил машину.
— Это твой счастливый день, Родел, — он указал на одну из скал.
— Что? — я замолчала, когда она сдвинулась. — О, мой Бог. Носорог.
— Пятый номер Большой пятёрки — чёрный носорог. Теперь ты увидела их всех.
Он стоял к нам спиной, общипывая кусты, которые проросли между валунами. Его тело было толстым и серым, как круглый бронированный танк. Красноклювые птицы сидели на его спине, питаясь тем, что (я предполагала) было клещами на его шкуре. Мы потратили несколько минут, любуясь его внушительной массой, большими смертоносными рогами и удивительно тонкими ногами.
Когда Джек завёл машину, носорог развернулся и повернул к нам морду, покрытую грязью. Мгновение ничего не происходило. Затем он заревел, пока маленькая фигура не появилась сбоку от него.
— Чёрт! —
